Первый раз он вообразил, что раньше времени вернулась мама, и бросился ее встречать, но никого не обнаружил. Успокоив себя безопасным объяснением, что все это ему показалось, он дождался действительного прихода сестер, а потом матери и даже не счел нужным рассказать о происшествии.

Но в следующий раз шаги послышались гораздо ближе. И он четко разглядел словно бы выползшую из трещины на стене в коридоре тень, которой никак быть не могло. С тех пор тень стала появляться регулярно. Мальчик включал телевизор и упорно смотрел даже самые скучные передачи. Книжки разглядывать и рисовать было страшно, потому что тогда он слышал шаги. Правда, был еще детский сад. Но из-за частых простуд мальчик вынужден был подолгу сидеть дома, и тогда все начиналось заново.

Самое страшное было, когда мальчик шел по коридору в туалет и кто-то невидимый сильно схватил его со спины за плечо и мужским голосом рыкнул, как злая собака. Но на самом деле никого не было. Мальчик четко видел это в настенном зеркале: он был совершенно один в коридоре, маленький, испуганный. Тогда он от страха даже обмочился. Рассказал маме, а сестры услышали и посмеялись над ним. Никто не поверил. Но мама все ж е сумела договориться в очередной раз с бабушкой, та тут же приехала, и наступил относительный покой.

Как-то к бабушке пришла в гости соседская старушка. Она не стала смеяться над историей с мокрыми штанишками, которую в семье любили припомнить. Соседка, когда бабушка отвлеклась, совершенно серьезно посоветовала мальчику выстраивать вокруг себя замкнутый круг из игрушек, через который ни одна нечисть не пройдет. Так мальчик узнал, что такое эта Тень.

К сожалению, применить новый защитный прием пришлось довольно скоро. Бабушка с мамой в очередной раз повздорили, в том числе из-за мальчиковых страхов, но почему-то в итоге перешли на личности, и бабушка моментально собрала вещи.

Вот тогда мальчик первый раз увидел, что Тень - это мужчина. Невозможно было разглядеть его лица, но это определенно был мужчина. И этот мужчина не мог преодолеть барьер, круг из потрепанных мишек, сестриных кукол, пластмассового грузов ика, грязнова того зайца и выстроенных в ряд солдатиков.

Какой же неприятный, мерзкий голос был у Тени! Вкрадчивый и словно змеиный. Тень ходил совсем рядом, скрипели половицы . Расхаживал и убеждал мальчика , что всегда будет рядом с ним, всегда-всегда. Й однажды дождется, когда мальчик перестанет играть в игрушки. Но мальчику не стоит так надрывно плакать, совсем не стоит. Ведь мальчик сам может сделать игрушку и отдать ее другому ребенку. В детском саду. На площадке. Жаль, что у мальчика нет друзей, правда? А то мог бы отдать другу, и Тень пропадет...

В конце концов Тень ушел, как уходил всегда. А мальчик в детском саду смастерил куклу из ниток. Воспитательница немного удивилась его просьбе научить его делать кукол, но ему больше не к кому было обратиться. Ни сестры, ни мама не умели шить, а уж про кукол и заикаться не стоило, засмеяли бы, довели опять до слез. Мама еще и ругаться бы стала, что он как девчонка. А воспитательница научила. Это оказалось не так уж и сложно. Мальчик не стал сразу отдавать куколку. Она ему понравилась самому, да и к тому же дома он пока не оставался один, ходил в садик.

Но такое спокойное время не могло длиться вечно. И Тень вернулся вновь. Он опять ходил совсем-совсем рядом с цепочкой игрушек, будто искал хоть малейшую щель, малейшую брешь в этом спасительном круге. И опять шипел, и шипел про игрушки, про то, что всегда будет неподалеку... пока мальчик не крикнул со слезами: «Да подавись ты своей куклой!» - и не зашвырнул такую милую ниточную куколку, которая ему так нравилась самому, прямо через цепь игрушек, прямо в Тень.

Тень? Нет, не было никакой тени. Только на полу одиноко, раскинув ручки и ножки из цветного мулине, валялась мальчикова куколка...

Он все же подарил эту игрушечку одной девочке в детском саду. Он ни разу до этого с ней не разговаривал, только имя знал и что она из другой группы. И что потом с этой девочкой было, тоже неизвестно.

Зато отпала необходимость сооружать круг из игрушек. А потом он и бояться перестал. Может быть, повзрослел.

— И больше вам никогда не приходилось никому дарить своих кукол? — спросил я тогда бывшего мальчика, а ныне известного театрального деятеля.

— Нет, нет. Ну разве что подростком один раз, но это не то. Совсем не то, что вы подумали!