Настроение в замке царило мрачное – как и везде, где кто-то умирает внезапно. Но особой скорби я не заметила. Похоже, Райну здесь не слишком любили. Может, подобных чувств ждали от меня, все-таки она была мне самым близким человеком. Но я хоть убей не могла изобразить их, поскольку знала ее едва ли месяц, и никаких симпатий Райна у меня не вызывала. А может, как раз и не ждали. Может, Юниа была такой стервой, что всех наоборот удивили бы мои слезы.

Ближе к полудню приехал священник медар Брайар. Абсолютно лысый, полный, он был одет в такой же свободный длинный балахон, как и лекари, только темно-синий. Я пригласила его пообедать со мной и, между делом, задала вопрос о религии Илары. Брайар посмотрел на меня с недоумением, и мне в очередной раз пришлось объяснять, что я ничего не помню.

- Вообще ничего. Нет, помню, конечно, что я женщина, в какой руке держат ложку, и что днем светит солнце. Но что было со мной до того, как чуть не замерзла в горах, - словно отрезало. Даже речь сначала не понимала и говорить не могла. И большинство реалий тоже пропали. Как будто меня сюда из другого мира занесло.

Вот так, хочешь ловко соврать – говори правду, все равно никто не поверит.

Недоверчиво выпятив губу, Брайар начал рассказывать.

Как я и думала, религия Илары действительно больше смахивала на мифологию и заметной роли не играла. Боги – огромное количество – жили какой-то своей жизнью в другом измерении, но иногда снисходили к нуждам людей, если их очень сильно просили. Пантеон состоял из десятка старших равноправных богов и несметного количества мелких, которые заведовали каждый своей функцией, вплоть до туалетного процесса. Богослужений как таковых не существовало, в храмах благословляли родившихся и вступающих в брак, а также напутствовали умерших, которые отправлялись в царство мертвых. Там – вполне традиционно – каждому отводилось место по его делам. Одни вечно радовались, другие вечно печалились, хотя и не мучились. Еще в храмах можно было молиться - согласно своим потребностям и собственными словами.

Понятное дело, что при такой расплывчатой религии и мораль должна была быть не менее зыбкой. Самыми страшными грехами считались убийство, насилие, ложь и предательство, все остальное расценивалось как простительные человеческие заблуждения и слабости. Так что, с точки зрения церкви, сола Юниа Леандра была великой грешницей, а не только государственной преступницей. Но исключительно как изменница, а не как развратная особа.

После обеда слуги-мужчины положили тело Райны на носилки и понесли в часовню, а Брайар шел рядом, что-то тихо приговаривая. Там он произнес небольшое напутствие, как будто провожал ее в далекое странствие. Затем тело уложили на тележку, в которую был запряжен понурый ослик. Брайар сел рядом, натянул вожжи, и скоро стук копыт стих за поворотом.

- Ты расплатился с ним? – спросила я Инура, и он посмотрел на меня как на сумасшедшую.

- За это не берут денег, сола Юниа, - сказал он, и я в очередной раз почувствовала, что села в лужу.

Вечером Мира, как обычно, приготовила мне ванну. Выйдя из нее, я остановилась перед зеркалом. Это стало моим обычным ритуалом – рассматривать свое новое тело, к которому так до сих пор и не привыкла. Оно было прекрасным. Совершенным настолько, что я не находила в нем ни единого изъяна. Но… оно меня не радовало.

Юниа при желании могла заполучить любого мужчину. Но мне не нужен был любой. А тому единственному, о ком мечтала, не нужна была я. Хотя когда-то он меня любил. Нет, не меня…

Мира, чуть замешкавшись, подала мне простыню, и я уловила в зеркале ее взгляд, который она не успела спрятать. Взгляд, похожий на кинжал убийцы, занесенный за спиной. Если бы взглядом убивали, я бы уже была мертва.

Юнна, Юнна, найдется ли в этом мире хоть один человек, который испытывал бы к тебе добрые чувства?

20.

До этого я думала, не оставить ли Миру ночевать в своей спальне на скамье. Все не так страшно. Хотя… на постоялом дворе та служанка – как ее звали-то? – тоже спала рядом, и это не слишком помогло. Но теперь мне и с Мирой было не особо уютно. И ведь не спросишь же, чем таким ей насолила. Инур? То, что я назначила его старшим? Может, за такой карьерный рост слуги раньше расплачивались в постели, откуда мне знать.

Или все-таки спросить? На потерю памяти я что только уже не списывала. И так все плохо, вряд ли станет еще хуже.

- Мира, подойди сюда, - приказала я, забравшись под одеяло. – Скажи мне вот что, чем я тебя обидела? Сейчас или раньше? Я ведь правда ничего не помню.

Она стояла, потупившись, и молча теребила оборку на платье. И отвечать, похоже, не собиралась.

- Надеюсь, это не связано с Инуром? Я заметила твое выражение лица… - тут я намеренно сделала паузу. – Когда назначила его старшим над слугами. Могу сказать только одно: он нисколько меня не интересует… как мужчина.