– Да, – ответила я, хотя не знала, что Матушку так зовут.

Помню, однажды я совершила ошибку, пожелав узнать имя Матушки, и получила в ответ по губам. Она настаивала, что Матушка – это все, что мне нужно знать. После этого я никогда даже не думала поднимать этот вопрос.

– Это было неправильно? – спросила я, поскольку врач продолжала делать заметки.

Она подняла глаза от блокнота.

– Ничего из того, что ты говоришь, не является неправильным. Я здесь только для того, чтобы помочь тебе. Сейчас ты в замешательстве. Ты можешь довериться мне, чтобы я помогла тебе?

Мои пальцы нервно теребили одеяло. Я боялась неприятностей, которые это вызовет, и не была уверена, что доктор Маршалл это понимает, но мне хотелось доверять ей. Я снова кивнула.

Она весело улыбнулась мне.

– Прекрасно. К тому моменту, когда со всем этим разберемся, мы точно подружимся.

Я неуверенно улыбнулась.

– У меня никогда не было настоящего друга, – сказала я.

Лицо ее на кратчайшее мгновение затуманилось, и она снова засияла мне улыбкой, вот только до глаз улыбка не добралась. Ей меня не одурачить. Может, я и не понимаю множества вещей, но чтение по лицу было лучшим средством избежания наказания. Настроение Матушки можно было читать как открытую книгу.

– Для меня честь стать твоим первым другом.

Я мгновенно откликнулась на ее улыбку, чувствуя себя свободнее, чем когда-либо прежде.

– Однако, хотя мы непременно подружимся, думаю, нам стоит официально представиться друг другу. Привет, я доктор Александра Маршалл, – сказала она, снова протягивая руку. – Можешь звать меня Александрой.

Я не могла сдержать улыбки. Что-то в ней заставляло меня доверять ей.

– Я Лея, – сказала я, профессионально пожимая ей руку.

Я смотрела, как она отпустила мою руку и строчила что-то в своем блокноте. Я что-то сделала не так? Глаза ее двигались по бумаге, но она держала блокнот так, что записей было не разобрать.

– Поняла. Что ж… Лея, – сказала она, сделав перед моим именем паузу. – Что ты помнишь из того дня, когда тебя спасли?

– Я убежала, – просто ответила я. – Матушка сердилась, наверное, до сих пор сердится. Я знала, что солнечный свет навредит мне. Она предупреждала меня, но мне нужно было удостовериться. Это поэтому я так болела?

– Джуди Лоусон говорила тебе, что от солнечного света ты заболеешь? – спросила она, проворачивая ручку в пальцах.