Украшение елки заняло все утро и большую часть дня. Джейкоб продолжал натиск весельем. Он был жизнерадостным и громким, поставил фоном рождественскую музыку, словно изучил пособие «как создать праздничное настроение». Он поддерживал постоянный поток принужденной беседы и банальных вопросов, которые вели к бездумным запутанным обсуждениям. Он ни на секунду не давал моему мозгу шанса задуматься о моих проблемах. Чего он, однако, не учел, так это воспоминаний, нахлынувших на нас обоих, когда мы рылись в игрушках. Десять забытых лет ударили нас в грудь с силой отбойного молотка. Мы не были готовы рассматривать елочные игрушки из другой жизни. Когда мы закончили, у обоих в глазах стояли слезы.
Вскоре елка преобразилась. Джейкоб нагнулся и подключил гирлянды к сети. Перед тем как сделать это, он преувеличенно изобразил губами барабанную дробь. Мы отступили назад, дабы оценить результат наших трудов. Брат был определенно прав, елка была яркой – она освещала половину комнаты. Вот только этого все равно было недостаточно, и мы оба это понимали. Может быть, достаточно не будет никогда. Темнота, которую Джейкоб так старался заставить меня забыть, по-прежнему поджидала меня в тенях.
14. Лея
Вспыхнул свет и обжег мне глаза. Я поглубже зарылась лицом в одеяло, но щит получился так себе. Свет был безжалостен. Я так о нем мечтала, лежа во мраке целыми днями. Теперь свет затопил комнату, отчего у меня кружилась голова. Я не могла вспомнить, с чего я решила, что соскучилась по нему.
Мои чувства, столь резко отключенные, испытывали перегрузку. Звук шагов на лестнице грохотал, словно ходили по моей голове. Если бы ослабевший голос повиновался мне, я бы умоляла прекратить шум. Я свернулась в тугой клубок в своем коконе. Простила меня Матушка или нет, уже не имело значения. Я больше не хотела жить.
Сквозь гул в голове я слышала голос Матушки. Она пела мне, как пела раньше, когда я только стала жить с ней. Много лет назад ее воркование утешало меня; теперь оно вливалось в уши ядом. Я была пустым сосудом.
Она подергала меня за руку, но я и не шевельнулась в ответ. Браслет на запястье разомкнулся и полетел на пол. Рука безвольно упала на кровать.
– Моя бедная деточка так ослабла, – причитала Матушка, проводя ладонью по лбу. Голова перекатилась набок, равнодушная к ее ласке.
– Все хорошо. Матушка позаботится о тебе. Сначала мне надо тебя помыть. Не волнуйся. Я не сержусь, что ты запачкала одежду. Ты же болела.
Глаза мои оставались закрыты и не реагировали. Я не поморщилась. Не шевельнулась. Я умирала. Матушка должна была это знать. Опечалится ли она, когда я уйду? Мысли мои мешались. Я только что проснулась, однако по-прежнему чувствовала, что готова уплыть в глубокую дрему.
Журчание воды резко выдернуло меня из небытия. Сколько времени прошло? Я понятия не имела. Реальность и грезы слились в одно.
– Пей, – сказала Матушка, появляясь сбоку от меня с чашкой воды.
Будь я сильнее, может, отшатнулась бы, но рефлексы у меня были так же слабы, как и остальное тело.
Прохладная чашка коснулась моих губ, но они отказывались раскрываться. Мое тело больше не испытывало жажды. Как она этого не замечала? Я ушла.
– Если не станешь пить, мне придется поставить тебе капельницу.
Я мрачно смотрела на нее, не отвечая.
Она вздохнула и подняла меня с кровати.
– Отлично. Придется по-жесткому. Я не позволю тебе умереть, потому что ты отказываешься пить. Ты моя. И я не намерена тебя отпускать.
Ее слова плывут в воздухе между нами, их значение поражает меня, как удар молнии. Гул в голове усиливается, заглушая звук ее шагов, когда она поднимается по лестнице. Она не права. Мое тело уже сдалось. Мое сознание страстно мечтало о покое. Она не может забрать его у меня.
Усилием воли я заставила себя двигаться. Конечности протестовали, но я принудила их к сотрудничеству. Я поднялась на хлипких, как вареные макаронины, ногах, сражаясь с головокружением от того, что впервые за несколько дней приняла вертикальное положение. Привалилась к стене, тяжело дыша. Главное – время. Опираясь на стенку, я заставила ноги шевелиться. Шаги выходили шаркающие, очень сильно хотелось остановиться. Я не обращала внимания. Вот доберусь до цели, тогда пускай сдаются.