Обнимашки были не в наших правилах, но в тот момент это не имело значения. Десять лет потерянной любви были забыты в один миг, когда я призналась, что значат для меня его слова. Я так долго пребывала совершенно одна в бушующем океане. И тут кто-то неожиданно бросил мне спасательный круг. Этим спасательным кругом был Джейкоб. Он без стеснения обнял меня в ответ. Ни одного из нас не волновало, что мы стоим на парковке сраного торгового центра, прямо посреди чахлого елочного базара. На краткий миг мы перестали быть распавшейся семьей. Мы были едины. Джейкоб и я.

Очарованный миг нарушило чье-то покашливание. Я обернулась и увидела пожилого человека в соломенной шляпе и грязном комбинезоне. Он одобрительно наблюдал за нами.

– Могу я вам помочь? – хрипло спросил он.

Судя по голове, большую часть последних пятидесяти лет он провел, выкуривая по две пачки сигарет в день.

– Мы сюда за елкой, – ответил Джейкоб.

– Уж догадался. Но я собирался спросить, не нужна ли вам двоим комната, – сказал мужчина, вопросительно приподняв брови.

Я сморщила нос.

– У-у, нет.

Гадость. Ладно, не больше, чем обниматься на публике.

Джейкоб, прежде чем ответить, сначала побледнел, потом позеленел.

– Правда, мужик? Это моя сестра, – с отвращением произнес он и большими шагами отправился на поиски елки. Я еще слышала, как он ворчит уже в двух рядах от нас.

– Не мне судить, – просипел старик и пошаркал прочь.

Не зная, блевать или смеяться, я потащилась за Джейкобом в поисках идеального дерева, которому нужен дом. То-то родители удивятся.

Спустя час мы въезжали обратно во двор с наименее жалким деревом, привязанным к крыше машины Джейкоба, и мешком рождественских гирлянд.

– Что ты собираешься сказать маме с папой по поводу елки? – спросила я.

Вместе с Джейкобом мы развязывали веревки, которыми примотали елку к крыше.

– В смысле, если они спросят?

– Тоже верно.

Скорее всего, родителям будет все равно. Отчасти я надеялась, что не будет. Даже если это заставит их что-то почувствовать, даже если это их опечалит или даже если заставит плеваться от ярости. Что угодно лучше, чем постоянное ничего.

Джейкоб легко вскинул елку на плечо. Я несла мешок с гирляндами, игнорируя неотвязное чувство, что за мной следят. Постоянно следят.