В сероватой гуще толпящихся вокруг духов мелькнуло нечто чуждое. Дьюар и не разобрал толком, не успел – лицо, на миг выступившее из мглы, быстро в ней же и растворилось. Только кольнуло глубоко внутри одним предчувствием узнавания – слабым, недоверчивым. Чтобы среди бессчетного числа призраков, в зыбком мире без границ случайно встретить кого-то такого?.. Немыслимо.

– Что ты делаешь?

В отличии от его собственного голоса, звук этот разорвал густую тишину, ударил по ушам, словно изнутри врезался в череп. Противно затянуло под ложечкой. Дьюар отдернул ладонь, отшатнулся от Имрила, интуитивно выискивая говорившего среди духов и рваных клубов тумана. Этот голос был живым! Реальным, почти осязаемым, и это ощущение пробирало до мурашек.

– Кто ты? Покажись! – ответом стал хрипловатый смешок. Дьюар резко обернулся на звук и только тогда, наконец, увидел. И обмер от изумления.

Живые души в Загранье было легко отличить, они обычно светились с яркостью, подобной отсутствующему здесь солнцу, но собеседник слишком отличался и от живых, и от мертвых. Свет, который наполнял его, не походил на приятное золотистое сияние, которым представлялась жизнь, – это была чистая зелень. Кто-то, находящийся между Заграньем и земным миром…

Навязчивые молоточки стучали в висках, повторяя недавние слова наставника, и теперь уже без сомнения угадывалась сила – чужая, но очень знакомая, родственная своей собственной. Такая же тяжелая, холодная и несущая землистый запах, смешанный со сладковато-гнилостным ароматом прелых роз. Сила того, кто служит смерти.

Человек, от кого исходила эта аура, стоял совсем близко, хотя Дьюар и не замечал его, пока он сам не заговорил. Вероятно, не заметил бы вовсе, пожелай тот остаться невидимкой. Сила незнакомого мага пугала: Дьюар не мог определить, насколько она велика, а зеленоватое свечение меж тем разгоралось все ярче, охватив уже не только глаза, как поначалу, а большую часть фигуры. От этого черты его лица, и без того грубые, сделались еще резче, будто вытесанные из дерева, глубже обозначились морщины и рытвинки от оспы, покрывшие лоб.

– Уходи, тебе здесь не место, – властно велел голос. Таким тоном обычно говорил наставник, раздавая указания, и спорить с ним язык не поворачивался, но сейчас Дьюар все еще беспомощно оглядывался на до сих пор не очнувшегося Имрила, и желание возразить боролось в нем со вполне сознательным страхом. А вдруг незнакомый некромант разозлится за вторжение и попросту прихлопнет путающегося под ногами мальчишку? Все же о многих представителях их ремесла слава тянулась дурная, темная и липкая, как само пространство Загранья. Многие и оправдывали ее с лихвой, как сам Дэрейн Лардхельмский – даже с собственным учеником не церемонился, чужому Дьюар бы и вовсе не позавидовал.

Он отступил на шаг. Больше не мог – Имрил сидел слишком близко, не хотелось об него споткнуться и вовсе полететь носом вперед, и без того дрожь в пальцах выдавала затаенный страх.

– Не смотри так, ты все равно не сможешь его спасти, – незнакомец подошел ближе, глянул из-под сурово нахмуренных бровей. Его широкая тень полностью накрыла Дьюара – ростом он, пожалуй, даже превосходил наставника и казался внушительнее, хотя порядком старше: если лицо Дэрейна ничуть не изменилось с тех пор, как Дьюар впервые увидел его, не сохранило и малого отпечатка проскользнувших лет, то этот некромант выглядел действительно старым, пережившим немало невзгод.

– Этот бедолага уже совсем превратился в тень, видишь? Его тело доживает последние часы. А теперь прочь отсюда!

Дьюару не дали и слова вставить – а с десяток вопросов так и вертелся на языке, норовя соскользнуть – просто взяли за шкирку, как шкодного кота, встряхнули разок, словно желая вытрясти из дурной головы все смущающие ее глупости, и с завидной силой толкнули навстречу дрожащему в сером тумане огню лампы. Возвращение в собственное тело показалось резким и мутным, как затяжной нырок сквозь холодную, непроглядную воду.

Дьюар сидел на полу и мотал головой. В ушах страшно звенело, от чего он никак не мог хоть на миг сосредоточиться и понять, где находится – по Ту торону Грани или уже по Эту. До сих пор он видел вокруг только серость, но комната, что встала перед его глазами, имела углы и стены, вырастала из них множеством разнящихся очертаний, которые выглядели слишком материальными для туманных иллюзий. Серые стены давили своей тяжестью, нависали над головой, словно желая поглотить так же, как проклятый туман, из которого юноша только что выбрался, но шансов у них было все-таки меньше – они оставались совершенно твердыми и недвижимыми, как и положено каменной кладке.

Пока Дьюар обдумывал это, одновременно пытаясь как-то связать увиденное с тем голосом, что все еще эхом звучал в памяти. О чем он говорил? Понять никак не удавалось, слишком размыто и скомканно звучали его слова.

– Дьюар? Дьюар, ты слышишь?

Последний окрик буквально ворвался в душную комнату, развеяв густую серость, и этот голос, в отличие от услышанного в Загранье, был не только очень живым, но еще и знакомым. Дьюар узнал его раньше, чем сумел рассмотреть склонившееся лицо, обеспокоенное и сосредоточенное.

– Все хорошо? Ты кричал.

Оказалось, что Марелла сидела рядом, на полу, отчего-то сжимая его руку. От ладони до локтя пробежали горячие мурашки, и это было невообразимо приятно, вот только сказанное ею настораживало.

– Кричал? – переспросил Дьюар, тут же обнаружив, что голос его звучит сипло и чуть слышно, будто и в самом деле сорвал его недавним криком. Марелла подала благоразумно приготовленную кружку с каким-то теплым питьем – вкуса он не почувствовал, но говорить стало легче.

– Да, было слышно в зале. Я подумала, что тебе больно, но, похоже, все в порядке?