Как хлысты сталкивались потоки силы, норовя сломать и уничтожить друг друга, все нарастала между ними ярость. Дьюар даже зажмурился, стараясь сделаться как можно незаметнее – лишь бы не задело. Ему было достаточно просто ощущать отголоски происходящего, которые и сами били по нервам – впервые он видел, чтобы магию мертвых использовали на живых, и ни забыть, ни передать словами этого было невозможно. В конце концов разгорелась настолько мощная вспышка магии, что он перестал понимать происходящее. Закружило и завертело вихрем ощущений, сбило с толку, перед закрытыми глазами вспыхнула россыпь цветных огней. Тяжело, не в свой срок расставался с жизнью некромант – темная, густая обида растеклась в самом воздухе, в земле, в каменных плитах двора. Горше и тяжелее, чем ощущалось, когда Дэрейн водил ученика посмотреть на повешение воров, даже чем в тот раз, когда младенец умирал на второй день своей жизни, и уж тем более не сравнимо с тихим уходом стариков.

Виски ломило от огромного количества некро-энергии, что выплеснулась совсем рядом, Дьюар не знал, куда от этого деться. Некоторые люди считали, что именно она и дает силу некромантам, но как же они ошибались! Она была скорее тем, что отнимает. Казалось, прошла вечность, прежде чем он решился открыть глаза и оглядеться. Мир отказывался замечать, что произошло. Сидя с закрытыми глазами, Дьюар представлял, что от двора и камня на камне не должно остаться, но первым, что он увидел теперь, было солнце и зеленеющая молодая трава.

– А, ты очухался? – не поворачивая к нему головы, проворчал Дэрейн.

Наставник выглядел усталым, но вполне невредимым, и сидел на корточках у завернутого в саван тела, того самого, что должно было стать главной частью ритуала. Старику повезло меньше: его тело, иссохшее до состояния мумии, лежало в стороне, кожа потемнела местами до черноты, а все лицо заливала кровь.

– Воскресить дочь в чужом теле, додуматься же надо… – бормотал наставник, вновь перестав обращать внимание на до сих пор связанного ученика. Дьюару даже показалось, что его так здесь и оставят, но это предчувствие не сбылось, и наставник, вдоволь налюбовавшись на тело, подошел к нему. Цепи звякнули, высвобождая затекшие руки.

– Я предупреждал, что не буду спасать твою шкуру, – напомнил Дэрейн. – Хотя в этот раз сделанная тобой глупость оказалась даже кстати…

Дьюар старался не обращать внимания на то, что его использовали как наживку и почти успешно – по крайней мере сумел выдавить что-то вроде благодарности, когда, наконец, вытащил кляп и отплевался. Поначалу во рту словно кошки нагадили, но это ощущение быстро вытеснили навязчиво вертящиеся в голове вопросы. Они скреблись в череп отточенными коготками, постоянно напоминая о себе и вызывая беспокойство.

– Наставник, это правда, что можно забрать дар другого мага? – стараясь скрыть нервозность, начал Дьюар.

– Правда, но это еще не твоего ума дело.

Дэрейн не был настроен на лекции, даже на какие бы то ни было сносные объяснения, и приставать к нему в таком настроении Дьюар никогда не решался, однако от резкого ответа стало еще беспокойнее. Он брел позади наставника, специально держась на некотором расстоянии, чтобы остаться со своими мыслями наедине. Мысли при этом упорно разбегались. Тем страннее оказалось смотреть на все еще живущие своими привычными жизнями улочки, когда они миновали полузаброшенный квартал и двинулись назад более прямой дорогой. Никто здесь не догадывался о битве между магами, никто не предполагал, что у болезни есть особый источник, и знание всего этого представлялось бременем, заплечным мешком с камнями, который нельзя бросить. Только одно в эту минуту возвращало к реальности и побуждало невольно ускорять шаг: Марелла. Дьюар спешил вернуться к ней и успокоить, при этом еще не зная, что скажет, как сможет объяснить смерть колдуна, не раскрывая спрятанной в том самом мешке правды, но всякий раз, думая о ней, он чувствовал едва знакомое и невероятно приятное тепло на сердце.

В оформлении обложки использованы фотографии с https://pixabay.com/ по лицензии CC0