– Реми не случайно заболел? И Имрил тоже? Дед, ответь!

– Хватит языками молоть, – некромант крепко схватил Дьюара за предплечье и дернул к двери, на ходу добавив: – А твоего брата лучше бы и вовсе не было. Или забыла, как мать умерла, рожая его?

Всхлипывающая, растерянная девушка осталась по ту сторону закрывающейся двери. Дьюар смотрел, как тяжело ползет ржавый засов, и почему-то ловил себя на мысли, что беспокоится о Марелле даже больше, чем о себе.

Кто бы мог подумать, что можно пройти половину города и никого не встретить по дороге? Дьюар все время оглядывался, выискивая хоть кого-то, способного если не помочь выпутаться из опасной истории, то по крайней мере отвлечь некроманта, и натыкался взглядом лишь на голые стены. Даже окна домов в большинстве оказались наглухо закрыты ставнями, а по улицам не таскалось ни одного самого вящего пьяницы.

– Не надейся, – словно прочитав его мысли, усмехнулся старик. Дьюар так и не узнал его имени, да, по правде, и не хотел знать, ему достаточно было чувствовать железную хватку на своем локте и пристальный взгляд. – Эта часть города больше всего пострадала, так что тут тебя не услышат.

Как будто в унисон угрожающим словам, где-то неподалеку завыла собака – тоскливо и протяжно, практически на одной ноте. Дурной знак… Только вот Дьюар сейчас едва ли мог представить что-то более дурное, чем уже случившееся, и напрасно было храбриться, если колени предательски дрожали от страха, заставляя на ровном месте спотыкаться.

Они вышли к заброшенной кузнице. Она и вовсе красовалась наглухо забитыми окнами и таким запустением, словно покинули ее много лун назад, а все, что плохо лежало, растащили нищие. Но не вид умирающего дома пугал, а то, что раскинулось прямо перед ним, на выбеленных ветрами плитах двора. Тщательно вычерченный узор, намного сложнее и больше тех врат, через которые сам Дьюар входил в Загранье, поблескивал еще не просохшей кровью. В центре высился опутанный цепями столб, молчаливо и стойко дожидался не первой уже жертвы, и как бы эта жертва ни хотела сбежать, ей не удалось бы вырваться.

Стоило ступить за ограду, как волна чужой силы, сдерживаемая невидимым барьером, наконец, окатила всей мощью. Дьюар пошатнулся, с отвращением отгораживаясь от нее – сила отдавала запахом падали, настолько правдоподобным и насыщенным, что до тошноты забивал нос и горло. Вдобавок ко всему закружилась голова.

– Что за ритуал тут будет? – Дьюар крутил головой, стараясь сосредоточиться на узоре и припомнить, видел ли он похожее прежде. Вместо ответа старик грубо пнул его под колено, заставляя плюхнуться рядом со столбом и быстрым, отточенным движением закрепляя цепь.

– Для тебя уже неважно, малец.

У ног скакали радостные солнечные зайчики, облизывая сапоги и насмехаясь над собственным противоречием происходящему. Их отбрасывало зеркало в овальной раме, большое, ценой в целое состояние, что стояло на месте пересечения двух замысловатых символов. В нем Дьюар видел, как взлохмаченный седой мужчина возится позади, до боли стягивая руки, так, что и пальцем не пошевелишь. Мутноватое отражение накинуло некроманту лишних годов, углубило морщины на лице, но силы ему все еще было не занимать. В довершение рот заткнули какой-то сальной ветошью, горло сдавило и стало невозможно вдохнуть. Дьюар закашлялся, так и не сумев выплюнуть тряпку, а потому дальнейшие действия старика остались без его внимания до тех пор, пока не удалось более-менее справиться с собой.

Рядом появилось тело. Взгляд лишь мельком отметил, как некромант его принес, положил с неожиданной аккуратностью. Сквозь саван не понять, мужчина там или женщина, а от тумана в голове, нагнанного таким количеством чужой силы, Дьюар даже не мог разобрать, живо оно или только недавно умерло – переплетались нити и запахи в один большой непонятный клубок, какой и дня не хватит распутать. Некромант возле этого тела долго возился, готовил, нашептывал какие-то наговоры и предзаклятья – еще не настоящую магию творил, но уже часть ритуала. Со всем этим Дьюар только еще больше запутывался и не мог взять в толк, какой же цели тот добивается, хотя следил со всем вниманием. Недавний страх, будоражащий кровь, сбежал перед началом самого действа, рассеялся мелкой пылью, обнажив удивительное, ненормальное спокойствие. Даже вид ножа – старого, с треснувшей рукоятью и потемневшим от возраста лезвием, но до сих пор завидной остроты – не тронул никаких струн в душе. Только очень хотелось пить и блевать, почему-то одновременно.

Волна совершенно иной силы накатила внезапно, срывая барьеры вокруг двора и разрушая вязь уже начатого ритуала. Это произошло так внезапно, что оба участника не успели ни приготовиться, ни даже разобрать, откуда именно пришел удар. Некромант схватился за голову, выгнулся, вместе с чем на его лице проступила гримаса боли и досады.

– Нашел все-таки! – прохрипел он, натужно стараясь подняться с колен. Откат собственной прерванной магии ударил по нему достаточно крепко, чтобы на время выбить дух и ослабить.

Дьюар же завертел головой, пытаясь найти источник той новой силы. Он узнал ее, просто не мог не узнать: с самого детства она ощущалась рядом запахом горькой полыни. И в самом деле, отражение Дэрейна возникло в зеркале: тот, не таясь, прошел через ворота, небрежно наступил на вычерченные кровью знаки.

– Искал бы дольше, но ты сам показал дорогу, когда приволок сюда моего ученика. Неужели не знаешь, что Безликая не любит, когда ей приносят в жертву ее собственных слуг?

– Может, и так, но мне нужен его дар, чтобы закончить начатое, – признался старик. Он тянул время, насколько мог, пока сам лихорадочно выискивал пути отступления. – Простой жертвы тут будет мало. А может… ты держишь мальчишку, чтобы самому это сделать?

Дьюар вздрогнул, потому что наставник не ответил. Ни согласием, ни отрицанием, вообще никак, а это моментально заронило семена сомнения. Конечно, он не ждал, что Дэрейн придет лишь за тем, чтобы выручить его из беды, но речи о даре… Неожиданные и пугающие, они не задели наставника, но начисто сбили с толку ученика. Дьюар сначала отрешенно наблюдал за тем, как усмешка сползает с лица старика, как оно искажается еще больше, а из ушей и носа начинает сочиться кровь, и только затем смекнул, что именно происходит.

Не было ярких вспышек света, огненных шаров и раскатов грома, совсем иначе шло противостояние двух магов, стихия которых – Смерть. Им даже слова не требовались, обоим хватало опыта, чтобы управлять силой мысленно, и такая тишина повисла над заброшенным двором, словно куполом накрыло. Дьюар даже собственное дыхание слышать перестал, ощутив себя в сгустившейся пустоте: есть он, есть шершавый столбик за спиной, о который трутся связанные запястья, есть твердый клочок земли, а дальше – ничего. Бушующая вокруг сила сметала все, давила на виски и заставляла чувствовать собственную ничтожность. Резко похолодало – не так, как в Загранье, но очень похоже – даже воздух застыл и дышать сделалось больно, а кто все-таки побеждает никак было не понять.

В какой-то момент Дьюару показалось, что запах падали становится сильнее. Он вновь попытался освободиться, только представив, как старик, если победит, продолжит начатое, но вновь потерпел неудачу перед железной цепью. С простой веревкой он бы еще справился, но это… Не пережечь искрой, не перетереть. Оставалось только ждать, ведя внутреннюю борьбу с сосущим под ложечкой страхом.