Утром, когда Веля спозаранку встала на пробежку и заплыв, сам рыбак, его жена с пожитками в узелке и трое чумазых детей стояли под воротами. Сюрпри-и-из! Пришлось будить Дебасика и поручать ему устройство новой челяди: где разместить, какую поручить работу.
Неделю Веля хлопотала над колодцем, времени едва хватало поплавать, и то пришлось урезать вечернее занятие. Но, когда темнело, она упрямо шла к обычному месту встречи со зверем, чтобы принести Полу чего-то вкусненького и поболтать под лунами. Если он выходил. Потому что зверь начал пропадать и, бывало, по нескольку дней не появлялся. Тогда Веля с ума сходила от беспокойства, ей казалось, что питомца кто-то съел. Затем Пол появлялся снова, а где был — не желал отчитываться. Он изменился. Теперь мог выйти к Веле хмуро, с оттопыренной губой, искоса посмотреть на принесённые ягоды и молча убраться назад, в джунгли, всем видом показывая, что теперь главный — он, маленькое местное божество.
Но иногда, когда он был общительно настроен, то позволял по-прежнему брать себя на ручки и гладить, хотя, как ей казалось, чем дольше он жил на Гане, тем меньше в этом нуждался. Велю это огорчало, но больше не удивляло. Расспрашивать приходилось осторожно, но она теребила домочадцев, пока не разузнала о малых творителях всё, что могла, собрала правды и вымыслы. Малый творитель мог жить в семье столетиями. Если род в силу каких-либо причин вымирал — малый творитель выбирал себе нового человека и создавал новый род. В скольких руках её питомец побывал до неё? Сколько владык и владычиц островных государств видел? Не потому ли он выбрал Велю, что у неё ни кола, ни двора, ни единой родной души, и если забрать её из родного мира, никто о ней не загрустит и не вспомнит? От этих мыслей становилось невесело.
Опоссум обладал отличной памятью и невероятным множеством полезных знаний. К примеру, как обустроить простой перегонный куб, чтоб делать керосин, как переработать нефть в асфальт, битум и земляной воск. При чём на самом доступном уровне, реализуемом в их скромных условиях.
— Откуда ты всё это знаешь?! — однажды поразилась Веля, когда зверь объяснял ей устройство сифона.
— Ц-ц-ц, когда ты уходила на работу, я специально искал в этом вашем гугле и запоминал полезные вещи.
— Но у меня компьютер запаролен!
— Да ты прямо гений! — саркастично заметил зверь. — Ты при мне пароль сколько раз вводила? Считала
Вот так. Живёшь себе спокойно и не догадываешься, что твой домашний питомец, пока тебя нет, изучает, как варить керосин и, возможно, делать ядерную бомбу…
— Зачем?! — поразилась Веля. — Ты же из этого мира, у вас всё по совсем другим законам движется. Ты магический зверь!
— Сядь ровно, прекрати чесаться, — раздражённо сказал опоссум. — Поставь меня на землю. Во-первых, моя прямая задача, моё назначение, моя физиология, если так тебе понятнее, — родосозидание. У меня
Веля замолчала. С одной стороны, её обрадовало «мы с тобой». Это означало, что волшебный зверь рассматривает их двоих как своеобразный конгломерат. С другой стороны, похоже, тревожил Пола только некий статус. Ну а с третьей, настораживали слова «не спасёмся» и «не справимся».
— А что грядёт? — осторожно спросила она.
Опоссум уставился на неё в полутьме: белый череп, чёрные впадины глаз, губа зловеще обвисла. Впервые за всё время Веле пришло в голову, что её питомец может быть по своей сути весьма недобрым. Как там говорилось? Дитя Ночи, ходящее тёмными путями? Веля со скрипом приняла эту мысль, взвесила, обкатала, как леденец, и отбросила чем подальше. Как ни крути, никого, роднее опоссума, у неё и не было. Она почесала макушку и вздохнула.
— Да что ты всё чешешься? — раздражённо спросил Пол, деловито подошёл, приподнялся на лапках, передними опёршись о Велю, как делал раньше, когда просился на ручки, и стал обнюхивать.
Веля подумала, что сейчас он ткнётся носом в щеку или шею.
— Поздравляю! — заявил зверь. — У тебя вши! Волосяные вши! И гниды! Какая мерзость…
Источником напасти оказалось погорелое семейство рыбака. Все следующие дни Веля провела в борьбе с насекомыми. За неимением керосина, взрослые домочадцы мазали головы и бороды нефтью, затем мыли щёлоком, а всех юных домочадцев, включая кухаркиных детей, остригли наголо и насильно перемыли. Один рыбацкий ребёнок внезапно оказался девочкой, да прехорошенькой. Глядя на её лысую головку, Веля вспомнила себя в детдоме и от жалости подарила ей одну из своих ярких рубашек, чёрную, с пышным розовым воротником, да только ни разу в ней не видела, наверное, мать забрала.
В общем, одежду стирали с щёлоком, бельё варили в чане. Вроде бы со вшами справились, но нервный зуд у Вели остался до конца недели.
Тем временем, земляного масла скопилось достаточно.