— Казнить тебя теперь я не могу, потому что нет повода, разве что опозориться, придав огласке вашу связь. Завтра мы с тобой откроем турнир поединком. Как бы ни закончилось — хорошо.
— Меч, топор?
— Пусть будут топоры. Всё по-честному, — и зачем-то добавил: — Ты уж постарайся.
Скер опять посмотрел на дочь. Возможно, она влюблена? В принципе, он мог бы понять. Но в её лице не было и тени тревоги. Кажется, кто из них двоих ни погибнет, любой исход её удовлетворит. Ну и чем он прогневил стихии, кто бы ему сказал? Что он сделал не так?!
— Иди к себе, — с трудом произнёс он и посторонился, чтоб могли уйти.
Затем стоял последи захламленного пыльного пространства, опустив голову. Он надеялся услышать хотя бы несколько лисьих слов: мой бедный король, уж я-то тебя не предам, не оставлю. Но слышал только грохот дождя по ветхой, нуждавшейся в замене кровле.
Глава 19. Тайна первозверя
Тусклый жёлтый цвет лампы выхватывал из темноты сырой кусок бесконечных катакомб, слабо отблёскивала вода в мисочке, впрочем, бессмысленной — мини-компас сломался.
— Послушай, детка, может сядем в лодку и сделаем ноги? — спросил Шепан.
— Тогда отец будет вешать людей, — угрюмо ответила Веля, поворачиваясь вокруг своей оси. — Ты отмечал мелом, мы сюда уже ходили?
— Отмечал, вот, — Шепан ткнул пальцем в крест над поворотом, — значит, следует идти сюда. Прямо хоть нитки привязывай…
— Как Тесей?
— Кто такой Тесей?
— Никто.
В последние дни в глазах у Шепана появилось нечто сентиментальное, даже слащавое, эдакая специфическая слащавость наёмника… А, быть может, это неприязнь смотрела на него из Вели сквозь кривую призму, и видела плохое там, где его нет. Однако, секс по-прежнему был хорош, насколько это возможно, когда задействован сугубо организм. Учитывая свой не самый богатый опыт по части отношений, а также вероятные перспективы развития событий, Веля предполагала, что, возможно, это вообще последняя физиология в её жизни.
— Если ты хочешь — можешь бежать, — сказала она.
Шепан укоризненно воздел глаза и склонил голову к плечу.
— Я не хочу, — терпеливо пояснил он. — Но я до сих пор не вижу никакого плана покушения на твоего папашу и не вижу, чтобы он тебя заботил. Я не могу понять, что тебе надо от меня. Ну, кроме того, что ты со мной спишь.
Редкие серые капли с протяжным звуком бились о камни. Они ушли уже метров на двадцать вглубь очередного тоннеля. Шепан светил, Веля внимательно смотрела на иголку в пробке. Пробка покачивалась в плошке с водой в такт шагам, но всё было напрасно, ничего не менялось — иголка упрямо смотрела ей в живот — на шее Веля несла мешек с пеплом. Стоило перевесить мешочек в другое место — иголка поворачивалась к нему. В первую же их совместную вылазку они свернули из-за этого невесть в какой туннель и забрели в городской коллектор. Ноги она отмыла, а вот сапоги пришлось выбросить. Жаль, нельзя было выбросить всю грязь, комками забившую её сознание. Порой Веле казалось, что она утонула в нравственных сточных водах. А вот размышлять над этим не следовало. Потому что в этих сточных водах ей ещё предстояло плавать, иначе говоря — думать и делать с плохой стороны. Так что, размышлять она станет потом.
— Оставь свой порошок во дворце, — говорил Шепан, — мы найдём, что надо, пометим дорогу, завтра вернёмся.