Глава 11. Одеколон «Император»

Потолок в главном зале «Краба и солнца» был низким, с закопчёнными от дыма балками; стены, когда-то чисто выбеленные, от времени стали серыми, а местами штукатурка с них и вовсе осыпалась, обнажив дранку. Добротные дубовые столы и скамьи покрылись многочисленными щербинами и сколами, небрежно нацарапанными рисунками разной степени скабрезности, ругательствами и незамысловатыми посланиями в духе «Помним Майки Ловкача» и «Джесси – девка что надо!».

Слева от входа помещались разгороженные отдельные кабинки. Справа тянулась стойка, за которой работал лысый толстяк с неприятно внимательным взглядом маленьких чёрных глаз. Рукава рубашки у бармена были высоко подвёрнуты, открывая сплошь покрытые татуировками руки.

Лайош прошаркал к свободному стулу у стойки и сиплым голосом спросил себе пива. В пабе было ненамного светлее, чем на улице – в кабинках, конечно, горели газовые светильники, но вентили в них были прикручены до предела. Над стойкой и вовсе из трёх ламп работали только две. Тем не менее, сыщик мысленно поблагодарил Абекуа за идею с угольком – в неверном освещении тёмные пятна на лице Шандора действительно могли сойти за следы измождённости или болезни. На всякий случай, едва усевшись за стойку, сыщик раскашлялся, чем вызвал недовольные взгляды соседей слева и справа.

– Что у тебя? – неприязненно поинтересовался бармен, ставя перед «моряком» кружку жиденького пива, в которой было больше пены, чем выпивки. – Не заразное чего-нибудь?

– Да нет, – просипел Лайош. – Два дня тому спьяну искупался в канале.

– Хлипкий народец нынче пошёл, – заметил сосед слева, угрюмого вида старик с кустистыми бровями. – Когда я ходил в море, мы и зимой не боялись окунуться. И не хворали.

– В наших каналах не воды надо бояться, – резонно заметил сосед справа, тоже старик, но с маленькой бородкой и горбатым носом, похожим на клюв попугая. – Так что я бы, приятель, на твоём месте не спешил заявлять, что не заразный.

Бармен с сомнением посмотрел на Шандора, и тот понял, что его вот-вот выставят за дверь.

– Да был я у доктора! – засипел он. – Посмотрел, послушал, постучал меня со всех сторон, и сказал, мол, ничего страшного. Прописал горчичники и согревающую мазь. Так что нету у меня никакой заразы.

– Ну да, ну да, кроме разве что какого-нибудь триппера, – саркастически заметил бровастый старик. Второй собеседник и бармен загоготали, оценив шутку.

– Нету ничего, – изобразил обиду Лайош, насупившись и поправляя шарф, словно вдруг почувствовав озноб. – Док так и сказал: сиди в тепле и через два-три дня встанешь на ноги.

– Так что ты тогда шляешься?

– У меня в халупе холодно, как в погребе.

– Это точно, – поддержал сыщика старик с «клювом». – Холодная нынче осень. На угле разориться можно.

– Могу смешать тебе лекарство, – предложил бармен, всё ещё, видимо, не избавившийся до конца от своих подозрений. – Оно и мёртвого подымет.