С чего все началось? Где упала снежинка, из которой вырос снежный ком? Когда этот снежный ком пришел в движение? В день, когда Аксель втайне от родителей выбрал свой жизненный путь? Или когда написал первую книгу? Может быть, когда он заключил договор на покупку дома? Или в ту ночь, когда они с Алисой уснули, впервые не прикоснувшись друг к другу? Созревало ли сегодняшнее положение вещей долгие годы? Или родилось в ту минуту, когда он согласился поехать в Вестерос? Или когда поддался соблазну?
Все давно перепуталось.
До минуты, когда все, что казалось им привычным, будет навсегда утрачено, оставался один час.
Коробки с пиццей так и остались на полу в прихожей. Кристофер сидел на неудобном деревянном стуле в единственной комнате. Иначе ему пришлось бы сесть на незаправленную кровать рядом с Торгни. Вокруг — стопки газет, пустые стаканы, одежда. Переполненные пепельницы и брошенные вещи. Все грязное и старое, всюду страшный беспорядок. Разговор то и дело прерывали долгие паузы. Оба были в слишком большом смятении, чтобы не сбиваться с мысли.
Говорил в основном Кристофер. Торгни только спросил, не мать ли его прислала. Кристофер рассказывал все, что знал, полагая, что в таких обстоятельствах лгать не стоит.
Он говорил про лестницу у входа в Скансен, про то, что не помнит своего раннего детства. Что всегда пытался узнать, кто его родители и почему они его оставили. Признаваться в этом во второй раз оказалось гораздо легче. Вздохнув, Торгни вышел из комнаты и вернулся с двумя банками пива, но Кристофер отказался. С легкостью, учитывая внешний вид Торгни и обстановку его квартиры.
Если бы Кристофер вовремя не взялся за ум, он мог бы оказаться в таком же положении.
Халина.
Его маму звали Халина.
Не Элина, как он думал, когда ему было четыре года. Две буковки. Пустяк, но в итоге полиция так ее и не нашла.
В растерянности от всего услышанного Торгни снова сел на кровать. Вынул из кармана рубашки сигареты и закурил. Протянул пачку Кристоферу, но тот только покачал головой.
На стене висела картина, с которой Кристофер не сводил глаз. В этой комнате она была как павлин на помойке. Кристофер пытался смотреть только на лицо, но взгляд против воли скользил по обнаженному женскому телу. Лежащая в свободной позе женщина подпирает голову одной рукой, другой — кокетливо прикрывает наготу.
Обретенная мама.
Да, иначе он представлял себе их встречу.
Кристофер отвел взгляд и покраснел.
— Ты и сам видишь, насколько вы похожи.
Торгни посмотрел на картину. Кристофер понимал: этот мужчина видел обнаженное тело матери бесконечное число раз, но ему все равно захотелось укрыть ее от чужого взгляда. Спрятать под вуалью. Снять картину со стены и развернуть обратной стороной.
— Это написал твой мерзавец папаша. Слаба богу, хоть художником он был ничего, хорошим.
Кристофер с трудом понимал, что происходит. Он словно стоял у края обрыва. Вокруг все кружилось. Почти случайно он оказался с пиццей в квартире, похожей на притон наркоманов, именно здесь услышал драгоценные сведения, которые искал всю жизнь.
— Значит, она оставила тебя в Скансене. О господи. — Тяжело вздохнув, Торгни покачал головой, глубоко затянулся и сделал глоток пива. — Если б я знал.