Я ору. Я мчусь по автостраде к Парижу на скорости сто восемьдесят километров и изо всех сил бью ладонью по рулю. Машина не ускоряется ни на йоту. Пользуюсь случаем и сигналю типу, который плетется передо мной на ста шестидесяти.
– Карты легли по-новому, слышишь, стервец!
В этот момент, даже если бы я захотел, мне было бы сложно вспомнить, какой ужас вызывал у меня Фонтана еще совсем недавно. Я знаю, что выиграю, я это чувствую кончиками пальцев, но хочу я одного, и больше всего на свете: Николь.
Я продолжаю:
– Приказы теперь отдаю я, понял, козел вонючий?
«Козел» молчит. При одном упоминании Паскаля Ломбара и «Юнион пат» Александру Дорфману потребовалось не больше сорока секунд, чтобы отдать приказ приостановить все действия, пока он не встретится со мной лично. Он ждет меня у себя в офисе меньше чем через два часа. Я мог бы позволить себе роскошь опоздать хоть на сорок минут: уверен, он сдвинул бы остальные встречи, чтобы меня дождаться. Я увеличил громкость телефона и выписываю зигзаги на скорости двести километров, пытаясь обогнать все, что движется, и продолжая орать:
– И могу тебе даже сказать, чем все кончится, питбуль! Через час ты отпустишь мою жену и уберешься к себе в конуру. И заверяю тебя: если с нее хоть волосок упадет, твои суданские подвиги покажутся приключениями «Бернарда и Бианки»![44]
Мне не хватает слов.
– Поэтому слушай мои инструкции, мудила, и выполняй. Мне нужны три фотографии моей жены немедленно. Первая – ее лица, вторая – ее рук, а последняя – во весь рост. Вся целиком. Сфотографируешь своим мобильником, и на каждом фото должно быть сегодняшнее число и время. Перешлешь мне на…
Я ищу номер. Придется покопаться в телефоне. Я отпускаю одну руку, тянусь к аппарату, жму кнопку, проходит секунда. «Как же эта дрянь работает?» Мощнейшая сирена взревела так, что в кабине все дрожит, и я вскидываю голову. Машина опасно отклонилась к правым полосам и на полной скорости летит в голландский полуприцеп, который изо всех сил давит на свой туманный горн в четыре тона, я едва-едва успеваю осознать ситуацию, резко выворачиваю руль в одном направлении, чтобы не врезаться в грузовичок, и сразу в другом, чтобы объехать машину, в которую устремляюсь со скоростью света. Мне даже в голову не пришло затормозить. Спидометр показывает сто восемьдесят три километра в час.
Я ору Фонтана номер бортового телефона.
– Даю тебе пять минут! И не заставляй меня перезванивать, не то, клянусь, все, что мне удастся вытянуть из твоего босса, я вложу обратно в дело и добьюсь, чтобы тебе оторвали яйца!
И снова начинаю слалом по четырем полосам. Надо успокоиться. Если меня засекут радары – плевать, но быть остановленным полицейскими – это нелучшая стратегия. Я перестраиваюсь на левую полосу. Притормаживаю. Сто пятьдесят километров в час. Благоразумно. Каждые десять секунд я бросаю взгляд на экран телефона. Мне не терпится увидеть фотографии Николь. Но мне не верится, что Фонтана бросится выполнять мои указания, чтобы доставить мне удовольствие. У меня еще есть несколько минут.
Чтобы расслабиться, осматриваюсь в салоне машины Кузена. Высший класс. Все лучшее, что только может быть. Истинное чудо французской технологии, абсолютное бесстыдство со стороны разрушителя целого промышленного центра. Я перебираю команды приемника, ищу какую-нибудь станцию. Попадаю на «Франс-инфо».
Я проверяю в опциях, что звонок по двум линиям вполне допустим, и набираю номер Шарля. Один гудок, второй, третий, четвертый.
– Алло!
Старина Шарль. Конечно, его дыхание не веет свежестью, зато все тот же спотыкающийся и великодушный тон.
– Привет, Шарль!
– А это ты блин вот не ожидал откуда звонишь-то?
Все это в один присест. Как он доволен, Шарль. И какое удовольствие говорить с ним по телефону, понимаешь, что не зря набирал номер.