Изоляционисты, сторонники дружбы с Россией и бывшие избиратели Рона Пола, которых раздражало тотальное засилье неоконсерваторов в Республиканской партии, тоже подались в альт-правые, которые не менее охотно, чем левые пацифисты, выступают против обременительного вмешательства в иностранные дела.
Из других областей интернета пришла ещё одна пугающе интеллектуальная группа идеологов, готовых атаковать светские культы истеблишмента: неореакционеры, #NRx.
Неореакционеры появились практически по недоразумению — движение выросло из споров на сайте LessWrong.com. Это общественный блог, основанный Элизером Юдковским — Юдковский занимается в Кремниевой долине машинным интеллектом. Целью блога поначалу было преодоление человеческих предрассудков как в научной мысли, так и в области философии.
LessWrong побуждал членов своего сообщества подражать ходу мысли машин, а не людей. Поощрялся отказ от самоцензуры, заботы о социальном статусе, чувствах других людей и прочих препятствий для по-настоящему рационального мышления. Нетрудно понять, как группа неортодоксальных, презирающих всякий запрет мыслителей вошла в столкновение с миром современной журналистики и науки, где с некоторых пор важнее всего никого не обидеть.
Под предводительством философа Ника Лэнд и компьютерщика Кертиса Ярвина группа начала радостно крушить вековые предрассудки западного политического дискурса. Либерализм, демократия, эгалитаризм — все это неореакционеры поместили под микроскоп и нашли несовершенным.
Они постулировали, например, что либеральная демократия исторически не добилась ничего такого, чего не могла бы монархия, эгалитаризм похоронил всякую попытку нормально изучить наследственность у человека разумного, а попытки заставить людей трактовать друг друга исключительно как индивидуумов полностью игнорировали все исследования в области групповой психологии.
Их можно упрекнуть в слишком явном желании смешать явление и правильность явления (групповая психология, допустим, существует, но это не означает автоматически, что мы должны её поощрять), это были первые ростки новой правой идеологией — и мир её уже ждал.
Природные консерваторы
Природных консерваторов проще всего описать как людей, для которых писали люди из предыдущего раздела. Это в основном белые американцы, в основном средних лет, без оговорок и стеснения принимающие новые принципы политики идентичности, ставящие во главу угла в первую очередь интересы из собственной демографической группы.
В политическом смысле эти новые консерваторы просто подчиняются своим естественным инстинктам — тем же самым инстинктам, которыми руководствуются консерваторы по всей планете. Эти побуждения пристально изучил социальный психолог Джонатан Хайдт, и их ощущает значительная часть политической популяции — как инстинкт консерватора.
Инстинкт консерватора, как его описывает Хайдт, состоит, помимо прочего, в предпочтении однородности разнообразию, стабильности переменам, иерархии и порядка радикальному эгалитаризму. Инстинктивное недоверие ко всему чужому и незнакомому — черта, которую мы разделяем как вид, эволюционная защита от избыточного, иногда опасного любопытства. Но у природных консерваторов он сильнее. Они автоматически предпочитают знакомые общества, знакомые принципы и знакомые институты.
Республиканец из истеблишмента, свято верующий в благость свободного рынка, может снести древний собор и заменить его торговым центром, если увидит в этом экономическую выгоду. Природного консерватора такие вещи ужасают. С иммиграционной политикой похожая история: на бумаге дешёвая рабочая сила, въезжающая в страну по трудовым визам, выглядит очень привлекательно. Но природных консерваторов заботят другие вещи: в основном выживание их собственного народа и культуры.
Для природных консерваторов экономическая эффективность не обладает высшей ценностью. Если быть точным, выше всего они ценят культуру как продукт и выражение деятельности своего народа. Их идеальное общество вовсе не обязательно показывает заоблачные темпы роста ВВП, но оно пишет симфонии, строит базилики и оплачивает картины Старых Мастеров. Природные консерваторы указывают на эти вещи как на апофеоз западной европейской культуры и объявляют их ценностью, достойной сохранения и защиты.
Понятно, что внимание природных консерваторов к своей культуре немедленно вступает в противоречие с неостановимой машиной регрессивного левого движения, которое, скажем, сейчас пытается добиться сноса статуй Сесила Родса и королевы Виктории в Англии, а с Принстонского университета в Америке хочет сбить имя Вудро Вильсона. Эти попытки вычистить из западной истории политически неугодных левым великих людей для альт-правых особенно оскорбительны — их, помимо заботы о культуре, глубоко занимает героика и героические добродетели.
Всё это — прямой результат десятилетий, которые университетские левые потратили на попытки убрать «мертвых белых мужчин» и их наследие из западной истории и литературы. Консерватора из истеблишмента подобные вещи могут раздражать — в те пять минут, которые он тратит на кофе, переключаясь между телеканалами для бизнесменов и очередным президентским обращением, но для природного консерватора такой культурный вандализм автоматически занимает первую строчку в списке угроз.
Справедливости ради многим мейнстримным консерваторам левачество тоже не нравится — но, как верно замечают альт-правые, они слишком боятся, что их заклеймят «расистами», чтобы что-то с этим сделать. И ничего не делают. Успех Дональда Трампа, пожалуй, первого кандидата со времен Патрика Бьюкенена, который ставит на культуру, явно показывает, что на низовом уровне созрела потребность встать на защиту западноевропейского и американского образа жизни.
Альт-правые много говорят о консерваторах из истеблишмента, которым свободный рынок важнее западной культуры и которые с готовностью поступятся этой культурой, если нужды большого бизнеса потребуют подвергнуть ее опасности через массовый завоз мигрантов. Для таких есть специальный термин — cuckservatives (от «сuckold» — сексуальный фетиш, любителям которого нравится смотреть, как их партнёр занимается сексом с посторонним человеком).
Замедлить или остановить миграцию — один из главных приоритетов альт-правых. Они не одобряют предубеждения на личном уровне, но движение пугает потенциальное демографическое замещение, которым грозит массовая миграция.
Альт-правые не разделяют утопический взгляд на человеческую природу: они, во-первых, сами ставят интересы своей группы на первое место, а во-вторых, признают эту привычку в других — у мексиканцев, у афроамериканцев, мусульман. В обществах, состоящих из разнородных групп, культура и политика — это выражение совокупных интересов таких групп.
Там, где собираются альт-правые, часто говорят о разнообразных апокалиптических сценариях: многие участники движения инстинктивно ощущают, что столкновение интересов двух достаточно больших и этнически различных групп рано или поздно не сможет обойтись без насилия. Короче, они сомневаются, что окончательная «интеграция» как таковая вообще возможна. Даже если и возможна, то она все равно не удастся в классическом смысле, по схеме «мир, дружба, жвачка». Стены на границе — гораздо более надежный вариант.