И… Не предпочтут ли попросту убить его, и сообщить всем, что он сгинул навсегда в глупой и безответственной попытке?
Оптимизма такие мысли отнюдь не вселяли. Однако выходить всё равно придётся.
Тяжко вздохнув, помолившись, и мысленно попросив удачи, он шагнул в «местную» площадку, приготовившись спружинить ногами падение с пятнадцати футов.
Но падение оказалось вполне комфортным — кто-то умный позаботился под «мусорным местом» поставить нечто вроде батута: прочно натянутое на трубчатый каркас брезентовое полотнище смягчило удар, и даже подбросило его ещё разок — но уже только на ярд.
Он развернулся, оглядываясь. Ноги вновь тряслись. Нет, всё в порядке…
Господи! Он жив. О чём он и поспешил сообщить по рации, глядя, как к нему бегут, наводняя эфир приветственными и радостными криками, скафандры коллег, и тех, кто работал на очистке макушки Кургана…
Ох, какое счастье! Он Дома. И он жив! Как бы ни было интересно и таинственно ТАМ, в лабиринтах Чужой цивилизации, как хорошо всё же здесь, ДОМА! Дома…
И… Что же чувствовали ОНИ, там, у себя на Родине, тщетно рассылая в разных направлениях сквозь бездонные ледяные, равнодушные и смертельно опасные глубины Космоса, десятки и сотни Посланников-кораблей, раз за разом убеждаясь, что и здесь, в очередной молодой системе, ещё никого не…
И вновь — нужно искать… строить Курганы… и ждать… Ждать.
Какая жуткая вещь — Одиночество!
Своих слёз и рыданий, разносящихся на весь эфир, он не стыдился.
Юлия
Вначале Артём услышал смех.
Смеялась женщина.
Смеялась весело и беззаботно — так, как смеются только молодые. Когда вся жизнь впереди, и не нужно беспокоиться о ворчливых соседях и кровяном давлении…
Артём подумал было, что это — у соседей за стеной. Однако — нет. У этих нет никого молодого. Там живёт пожилая чета с маленькой собачкой. И если бы к ним пришёл кто посторонний — собачка заливалась бы оглушительным лаем. Как она всегда встречает даже почтальоншу.
Других же соседей попросту не слышно: сосед сверху положил при ремонте звукоизоляцию, и теперь даже если гоняет свои чёртовы Хард Металл и Панк-рок, звуки проходят только со стороны окон. Соседей снизу Артём знал плохо — но и там жила семья среднего возраста. И достатка. И — бездетная.
И вряд ли хоть к кому-то пришли гости во… — сколько там? — в полдвенадцатого.
Смех повторился.
И Артём с некоторым раздражением и испугом вдруг понял, что смеются-то — в его квартире.