– Больше уже и не требуется, – заверил его Цент. – Вот, значит, как вы ко мне относитесь. Плохой, значит, Цент, не кормит вас, не поит, по головке не гладит. А вы сами-то заслужили, а? Один только и может, что воздух портить да патроны терять, от второй тоже никакого толку. Хоть бы носки мне постирала, и то польза. Сбежать вздумали, да? Думаете, я вас силой удерживать стану? Да мне такие наглые и неблагодарные попутчики даром не нужны.

– Ты все неправильно понял, – попыталась объяснить Машка, очень боясь, что разочаровавшийся в окружающих Цент может сгоряча и прибить.

– Тут понимать нечего! – отрезал Цент. – Все мне ясно. Не цените вы хорошего к себе отношения. Ну, дело ваше. Не бывать теперь промеж нами теплых дружеских взаимоотношений и коллективного сотрудничества. И раз уж вы так хотели уйти, то вот вам шанс. Идите. Станция там. Вверх по эскалатору, и здравствуй воля.

Ни Машка, ни Владик не сдвинулись с места.

– Чего ждем? – удивился Цент.

– Я передумала, – заверила девушка. – Мне уже совсем уходить не хочется.

– Мне тоже, – поддакнул Владик.

– Оно, конечно, хорошо, что вы передумали, – согласился Цент, – но вот только это было не предложение. Это был приказ. И повторять два раза я не буду. Теперь уже точно не буду. Так что встали, и бегом на станцию.

– Но там же зомби, – напомнила Машка.

– Ничего, прорветесь. Вы же крутые, можете сами за себя постоять. Прыщавый перец грозился тебя защитить. Вот и посмотрим, какой из него защитник. Ну, я долго буду ждать? Если не побежите, я вас прямо здесь порешу.

Смертники вновь не сдвинулись с места. Цент понял, что лох и лохудра вконец потеряли страх и не воспринимают его слова всерьез. Поди, решили, что Цент шутки шутит. Думают, Цент клоун, из цирка сбежавший.

– Все, начинаю убивать, – вздохнул изверг. – С кого начнем?

Машка первая бросилась к станции, Владик рванулся следом, но на втором шаге споткнулся и грохнулся на рельсы. В спину ударил луч фонаря.

– Я тебя вижу! – кровожадно прорычал Цент.

Превозмогая боль и ужас, Владик вскочил и побежал следом за своей возлюбленной. На верную смерть побежал, но за спиной его поджидала альтернатива не лучше. Стоило вспомнить, как совсем недавно изверг разнес куском бетона голову диггера, и зомби сразу переставали казаться самым худшим кошмаром на белом свете. Куда там! До Цента им было как раком до Гибралтара.

Даже не пытаясь скрыть свое присутствие, парочка обреченных выбежала на станцию. Цент двигался следом, освещая путь фонарем. Зомби, до того вялые и неподвижные, едва зачуяв дичь, резко активизировались. Издавая загробные стоны и зловещие завывания, они повалили на людей со всех сторон. В скачущем свете фонаря Владик увидел жуткие синие рожи, оскаленные пасти, обнаженные гнилые зубы, где кариес на кариесе и кариесом погоняет. Уровень страха зашкалил на всех приборах, и у программиста отнялись ноги. Он с надеждой глянул на Машку, но та уже карабкалась вверх по эскалатору, притом так шустро и ловко, что мертвецы не успевали ее схватить. Мимо него также пробежал Цент, но вместо того, чтобы протянуть руку помощи или, на худой конец, взбодрить товарища словами поддержки, радостно закричал:

– Владик решился на акт самопожертвованья. Хочет отвлечь на себя зомби, тем самым освободив для нас выход. Он герой и храбрец!

– Нет! – закричал страдалец, вскакивая на ноги. Попытался обойти Цента и первым добраться до эскалатора, но садистический изверг толкнул его плечом с такой силой, что сбил с ног.

– Надумал погибнуть со славой, так погибай, – крикнул изверг, бросаясь вверх по ступеням.

Возлюбленная и изверг бежали по эскалатору, унося с собой единственный источник света. Владик вскочил на ноги, рванулся вдогонку, и тут же мощно врезался промежностью в турникет. Крича котом, посетившим ветеринара, Владик на пяточках запрыгал по ступеням. Мертвецы уже хватали его за одежду, желая опрокинуть назад, в царство тьмы и острых зубов. Свет фонарика мелькал высоко и далеко, до слуха программиста доносился переполненный радостью голос Цента. Людоед из девяностых убеждал Машку, что сегодня самый счастливый день в его жизни, и заявлял, что просто обязан напиться по этому поводу.