— Но вы ж… Вы ж не в моем доме его убьете? Мне потом…
— За это не волнуйся. Все, что от тебя требуется: записку ему чиркнуть. Мол, дорогой Кирзач, должен уехать на три дня, но, зная, что в любой момент ты объявиться можешь, оставляю тебе дом в полном порядке. Только сиди тихо, будто в доме никого нет, вокруг так и рыскают, тебя вынюхивают, меня уже два раза трясли, не знаю ли я чего. И добавь: если без меня уходить из района вздумаешь, то держись дороги от железнодорожного переезда к «Красному химику». Там милиция меньше всего проверяет, считая, что по этой дороге тебе нет никакого смысла уходить. Приблизительно так. Ну, своим языком изложишь, с такими деталями, чтобы Кирзач все съел.
— Понимаю… — протянул Семенихин.
— Может, понимаешь. А может, нет. В общем, катай записку и смывайся куда-нибудь подальше. Родственников навестить, или, там… Или оставайся. Так и быть, за государственный счет похороним.
— Шуточки у вас…
— Это не шуточки. Это, Семенихин, горькая правда жизни.
Разделавшись с Семенихиным, Высик направился в отделение.
Там его настиг звонок от полковника Переводова.
— Опять ушел Кирзач, — сообщил полковник. — Чудом от нас улизнул. Так что теперь держи ухо востро. Вдруг и впрямь в твоем районе нарисуется, счеты с тобой свести. Тем более, что завтра Марк Бернес…
— Знаю, — ответил Высик. — Меня другое интересует. Откуда Кирзач может знать, что именно завтра, двадцать пятого августа, Марк Бернес будет академика Петренко?
— Так об этом же в газетах писали, — сообщил полковник. — Месяца два-три назад. У Петренко юбилей приближается, шестьдесят лет. Вот он и рассказывал, в «Труде» и в «Комсомолке» это прошло, что в сам день рождения он хочет быть только на даче, среди ближайших друзей, а уж все официальные торжества, банкеты, прием в Кремле и получение ордена — это потом, в последующие дни. И сказал он эту фразу: «Может, и Марк Бернес подъедет…» Сам понимаешь, воры тоже газеты читают.
Итак, изложил полковник то, что скрывал от Высика. Выходит, напряжение наверху достигло высшего предела.
— Словом, им известно время и место, — подытожил Высик. — Тогда, тем более, завтра надо Кирзача ждать.
— Силенок подкинуть? — это был не вопрос, это был приказ, поданный в форме вопроса, и Высик отреагировал правильно.
— Обязательно. А уж рассредоточить, я их рассредоточу, с моим знанием местности. Расскажите, как Кирзач ушел?
— Значит, так дело было…
23
Кирзачу повезло несколько раз. Вначале — в Петушках, после того, как он оторвался от погони. В глухом проулке он наткнулся на местного пьяницу, спавшего блаженным сном, снял с него пиджак и надел вместо своего, порванного и окровавленного. Устроившись в укромном месте, в кустах за оврагом, он осмотрел рану и перевязал ее, перед тем, как надеть чужой пиджак. Пустяки, рана была неопасной.
Свой пиджак он закопал поглубже, переложив из него деньги и документы.
Потом он потопал в направлении Москвы, держась вдоль трассы, но на нее не выходя, пока не отмахал за придорожными деревьями километров пятнадцать. Электричка была ему заказана — на станции, небось, и легавые уже вовсю рыщут, и «свои». А уж то, что «свои» догадаются перекрыть автомобильную дорогу, если менты этого не сделают, почти наверняка можно было сказать. Уж на главном выезде из города будут дежурить, факт.