– Это верно, – согласился я. Одно дело, когда точно знаешь, где следует копать, а другое, когда непонятно, где вообще искать. Вряд ли в белорусской глуши сохранились даже следы той дороги, по которой некогда ехали наши незадачливые французы. Во всяком случае, на современной карте там даже тропки не просматривается. И если длину подлежащего осмотру участка мы знаем, восемьдесят или даже сто метров, то в ширину он может составлять метров пятьдесят, а то и больше.

– Минимум четыре тысячи квадратных метров, – быстро подсчитал Михаил. Если каждый квадратный метр требуется проколоть хотя бы четыре раза, то, следовательно, всего дырок пришлось бы сделать шестнадцать тысяч! Да на глубину до двух метров! Ой, мамочки мои, да это просто немыслимо!

– Вот и я про то, – согласно кивнул я. Поэтому мне жаль, что магазинный прибор оказался столь маломощным. Теперь и на самом деле самим придётся что-то такое самодельное изобретать.

– М-м-да, – неопределённо прозвучало в ответ.

С того памятного похода минуло дней, наверное, десять, а Миша Воркунов никак не проявлял какой-либо активности. Может быть, в его институте заканчивался очередной семестр, и он был крайне занят на экзаменах и зачётах, не знаю. Но более насущное дело, которое могло принести нам обоим реальное богатство, а не жалкую преподавательскую зарплату, топталось на месте. И более не в силах ожидать у «моря погоды», я принялся названивать своему нерасторопному компаньону.

Мой приятель снял трубку только после седьмого или восьмого звонка. Он явно ужинал после работы и поэтому отвечал невнятно, непрерывно чавкая и гулко сглатывая прямо в микрофон.

– Хорошо, хорошо, – пробурчал он, выслушав мои сбивчивые, но эмоциональные претензии, – я активизирую работы по этому направлению. Надо лишь поточнее представлять себе на какой глубине на самом деле лежат эти монеты?

– Тут трудно сказать точно, – замялся я. Два метра-то конечно вряд ли. Торопились они, да и почва могла быть не слишком податливой. С другой стороны уж двести лет прошло, земля могла в данную канаву сползти и в результате подняться сантиметров на сорок, а то и на все шестьдесят! Короче говоря, я полагаю, что от поверхности до верхнего слоя наших семи красавцев не менее полутора метров довольно плотного грунта.

– Ага, – глубокомысленно произнёс Михаил, и после этого я некоторое время слышал лишь смачный хруст, обычно сопровождающий кончину маринованного огурца. Му-у-га, – наконец справился он с пищей, – а по объёму, сколько они занимают этого, ну, как бы пространства?

– Два ведра, – обнадёжил я его, полагая, что обрадую.

– Больших… мну, мну…, вёдер, хрум, хрум…, или маленьких? – вновь зачавкал мой собеседник.

– Больших, больших! – потерял я терпение. Что ты там всё время жрёшь? Выплюнь срочно и отвечай на мои вопросы толком.

– Что отвечать-то? – обиженный голос Михаила неожиданно зазвучал громче и отчётливее. Тут всё не так просто, и быстро на твои дилетантские вопросы не ответишь. Обычные электромагнитные поисковые приборы, типа миноискателя, в данном случае не годятся, поскольку для них получается слишком глубоко. А приборы, работающие на принципе отражённой волны, тоже не годятся, поскольку они хоть теоретически и предназначены для работы примерно до трёх-пяти метров, но любят нечто более значительное, нежели какие-то два ведра!

– Не просто два ведра, – взвился я, – а два ведра с монетами!

– Да какая разница, – отрезал Михаил. Им хоть с золотом, хоть с картошкой, всё едино, они лишь отражённый сигнал ловят, как локаторы.

– И что же теперь делать?

– Думать, – коротко резюмировал он. Но боюсь, нам с тобой придётся изобретать нечто совершенно особенное, оригинальное.

– А мы сможем? – моментально усомнился я.

– У нас альтернативы нет, – «успокоил» он меня. К тому же в запасе имеется как минимум месяц. Уж что-нибудь на эту тему мы да придумаем. Во всяком случае, попробуем.

С того памятного разговора минуло не более недели, и вдруг Михаил позвонил сам, что с ним случалось крайне редко.