Другой момент — вот подходит к нам анголец и начинает говорить: сначала он «отлопочет» всё, что хочет, а потом надо вычленить основную мысль и её переводить. Он может рассказать, что угодно — начиная с борьбы против колониализма или с эпохи открытия Анголы. А в итоге — он подошёл попросить сигарету. Но он расскажет о том, как он воевал в партизанских отрядах, как Анголе было трудно, и как Советский Союз им помогал и так далее — уж чего-чего, а болтать они научились — наши замполиты, видимо, постарались.

Вот как-то поначалу это не срабатывало. Потому что анголец начинает что-то говорить, наш спец сразу спрашивает: что, что он хочет? Начинаешь ему этот бред переводить. Спец наш стоит, хлопает глазами, не может понять — в чём дело, причем здесь он и так далее? А в итоге, оказывается, анголец у него сигарету попросил.

Ну или такие моменты в центре подготовки, где были организованы занятия по огневой подготовке, вождению боевых машин и так далее. Захотелось, пардон, по простой надобности. Я спрашиваю: куда сходить в туалет? На что слышу: да чего там, иди за куст — вся страна — туалет. Тоже немножко шокирующе.

Отработали мы там две недели. А потом наш старший референт-переводчик, когда все это дело закончилось, говорит: «Ну что? Посылаю вас на самый юг. Ты, Петро — на Ивановского, — поедешь в 19-ю бригаду в Мулондо. А ты, Игорь, — говорит, — будешь служить в зенитно-ракетном дивизионе «Квадрат» при этой бригаде». И полетели мы на юг.

— На чём?

— Там летали Ил-76, Ан-12, Ан-22, Ан-24 военный вариант — то есть Ан-26 — «грузовик» (военно-транспортный самолёт). Ан-24 и Ан-26, они были, в основном, конечно, под какие-нибудь особые цели — возить начальство или важные грузы, или еще чего-нибудь. А так летали Ан-12 и Ил-76.

Долетели мы до Лубанго, это центр провинции Уила. Нас встретили, привезли в миссию. Места очень красивые — котловина между гор, хороший климат. Плато где-то на высоте 1700 м над уровнем моря. Зимой там не холодно, июль-август — это у них зима — температура, как у нас, а летом там не очень жарко. Потому что всё находится в котловине — Лубанго и окружающая его местность.

Я не могу сказать то же про всю провинцию, потому что буквально сто километров отъезжаешь от Лубанго — и всё: там совершенно другой климат. Наша бригада, например, располагалась на берегу реки Кунене — одной из крупнейших рек Анголы.

И ещё, как нам говорили, во время Второй мировой войны в Лубанго был санаторий для фашистских лётчиков, асов Люфтваффе. Вот такой интересный факт.

— Где эти лётчики воевали?

— Не знаю, где они воевали, их туда отправляли отдыхать, вероятно, из корпуса Роммеля. Поскольку Португалия была хотя и нейтральной, но фашистской страной, потому что Салазар там правил, как Франко в Испании. Во всяком случае, они предоставляли свои территории, свои базы и так далее, и фашистские асы там отдыхали. Поэтому Лубанго был даже тогда, когда мы туда приехали, а прошло уже 11 лет после объявления независимости, ещё довольно чистенький городок. Конечно, там было уже не то, что когда-то при португальцах, но были видны следы бывшей нормальной приличной жизни.

Как нам рассказывали, при португальцах там асфальт и тротуар мыли щётками с мылом. Причём, ангольцы допускались с пяти до шести утра: прибраться в городе, почистить, подмести тротуары с асфальтом, после чего им предписывалось покинуть город.

Вообще при португальцах это было место отдыха тех же португальцев и туристов из разных европейских стран. Я просто хочу остановиться на таком моменте: португальцы свои колонии использовали, в основном, для собственного удовольствия. То есть, в отличие от Англии, Франции, Испании, Бельгии и прочих, они развивали в своих колониях, в основном, только добывающую и обрабатывающую промышленность, а страну для своего собственного «кайфа» оставляли.

Например, живет португалец на фазенде (поместье) где-нибудь в глубине страны. Надоело ему летать на вертолёте, он взял и через джунгли проложил дорогу. Запросто. Сколько я такого видел в Анголе…

Я говорю: португальцы строили страну для кайфа, для своего собственного удовольствия, чтобы именно отдыхать. И должен заметить, что в отличие от всех других колоний (мне это говорили сами ангольцы) особой злобы против своих бывших колонизаторов не было, нет и сейчас. Хотя, конечно, были и перехлесты — это исторический факт, что немало португальцев было вырезано в Анголе (в Мозамбике — не очень много). Но особо резких выступлений не было. Потому что португальцы вели «политику кнута и пряника».

То есть, они «прикармливали» население политикой «ассимиляду». Если анголец «забывал» свой родной язык и своё племя, и соглашался стать гражданином Португалии — его посылали учиться, даже в Португалию, после чего он должен был поддерживать политику Португалии в собственной стране. Из таких «ассимилядуш» вышли и первый президент Анголы Агостиньо Нето, и нынешний президент Жозе Эдуарду Душ Сантуш…

…И вот мы прибыли в Лубанго, с нами был еще Володя Корольков, наш сокурсник (он потом поехал служить во 2-ю бригаду в Кахаму).

Нас встретил советник начальника политотдела округа. Совершенно уникальная фигура — про него можно рассказывать и рассказывать — мы его называли «из славной когорты стотысячников». Поскольку за три года и четыре месяца пребывания в Анголе он с женой заработал больше ста тысяч чеков. Причём, сам вместе с женой умудрялся жить в месяц на пять долларов. Ездил по ангольским складам, собирал там вонючую рыбу, консервы различные, в общем, кормился с этих складов.

И вот этот замполит — полковник старенький — усадил нас и начал с нами «проводить политзанятия»: куда мы попали, и что нам можно здесь, а чего нельзя.

Прежде всего, наставлял он нас, опасайтесь, конечно, болезней. Понятное дело, здесь война, обстановка напряжённая, но это ещё как-то можно терпеть, но вот малярия — это да. Малярия, амёбная дизентерия, гепатиты и чего только нет. Но, правда, мы всё это слышали ещё в Луанде. Профилактика, говорил совершенно конкретно: делагил, пейте его по системе. Вот до этого, месяца за два, увезли нашего советника с церебральной малярией (мозговой малярией). Это ужасная вещь, как в том анекдоте, — или умирают, или дураками становятся. Это, действительно, был реальный факт, церебральная малярия — страшная, конечно, болезнь.