– Что ты здесь делаешь? – Катерина не оборачиваясь смотрела в огонь.

– Пришел поговорить. Прости меня! Я дурак! Я сам не знаю, что на меня нашло и почему я Никитосу морду сразу не набил за то что он нёс.

– Потому что сам такой когда-то был, – неожиданно сказала Катерина.

– Ну, да. Наверное. Да, – Степан вздохнул. – Но теперь-то… Прости!

– Знаешь, я была уверена, что не захочу тебя видеть больше никогда в жизни, – Катерина задумчиво смотрела в огонь.

– И всё равно спасла меня. Спасибо тебе!

– Нет, тебя Кир спас. Это он позвонил мне и сказал, что с тобой беда. Волк говорит, что при побратимстве принятом в Лукоморье, такое бывает. Так что его благодари.

– Я уже. Я с ним говорил только что. Кать?

– Чего тебе?

– Ты когда меня оттуда вытягивала сказала, что я другом был. Это значит, что теперь уже нет? Кать?

– Что ты хочешь-то от меня? По голове тебя погладить, спасибо сказать за всё то, что ты там нёс? Мочалки и аборигены тоже имеют пределы терпения, – Катерина возмущенно обернулась и ахнула. – А ты почему такой? Что опять случилось-то?

– А, это… Это я шёл, – вид у Степана был сильно побитый.

– Со второго этажа вниз?

– Нет, об забор. Не помню сколько раз, – Степан хмуро рассматривал половицы.

– Какой-то странный у тебя маршрут получился… – Катерина вздохнула. Куда-то испарилась и злость и ярость. Да, дурень. Да, обидел. Оскорбил, можно сказать. Ну, вот и что с ним делать? Жалко даже как-то стало. – Болезный, об какой забор-то?

– А, там… – Степан махнул рукой назад. – Который стоит. Наверное …

Катерина рассмеялась первой. А потом посерьёзнела. – Я тебя очень прошу, не делай так больше. Очень обидно и больно было. Наверное, как тебе об забор.

– Я уже понял. Клянусь, больше не буду! Обещаю, – Степан от облегчения сел прямо на пол там где стоял, хотя, честно сказать, стоять уже было трудно.

Катерина вздохнула, проявила сумку и вынула флакон с дубовой водой. – Эх ты, чучело! На вот, выпей!

Кир даже звонить боялся. И не знал, кому лучше. Катерине или Степану??