— Люди?! — удивился Лебедев и резко повернул голову на зевак. Зло ощерился и громко произнёс: — Тут дело государственной важности! Всем разойтись по каютам! Считаю до трёх! Кто не уйдёт, пусть пеняет на себя! По прибытии в порт, он будет немедленно отправлен в Москву. Раз...

Два, он даже говорить не стал, потому что народ был понятливый и мгновенно испарился, разбежавшись кто куда.

— Ого! — хмыкнул я, оценив командный голос мидовца.

— Ага! — сказал тот и, посмотрев на маму, добавил: — Он к Вам зайдёт через час. Сейчас нам предстоит серьёзный разговор! — повернулся ко мне и скомандовал: — За мной.

Я спорить не стал. Дело действительно было несколько необычное и можно сказать — судьбоносное, то, которое могло и наверняка сможет повлиять, как на судьбу милого мальчика, на судьбу страны, так и, не побоюсь этого слова, судьбу мира и всего человечества в целом. Чмокнул маму в щёчку, улыбнулся ей и, сказав, что скоро буду, проследовал за главным ответственным лицом в нашей отчаянной экспедиции.

Лебедев, как и всё руководство, обитал на второй палубе. Прошли по коридору и спустились вниз. Там, не дойдя до своей каюты, Лебедев остановился у открытой комнаты отдыха и, посмотрев по сторонам, прошептал:

— Ты понимаешь, во что ты вляпался? Скажи честно: это всё правда?

— Нет, конечно!

— Ты хочешь сказать — это провокация?

— Провокация? Гм... Ага! Да! — закивал я. — Правильно Вы говорите. Так и надо сказать.

— То есть? Что значит сказать?

— Ну, что, мол, это не я. Что, мол, это кто-то другой. И что, мол, это провокация, — напомнил страус собеседнику его же слова.

— Погоди. Погоди. Ты не говори, что я говорю. А говори, как было, — замотал головой Лебедев и, прищурившись, спросил: — Было?

— Что? — включил дурачка милый страус, лихорадочно крутя шеей в поисках песка.

— Прекрати Ваньку валять! Говори, как на духу! Было или нет?

— Я Вас не понимаю, — продолжил я не понимать.

— Всё ты понимаешь! Честно говори: было то, после чего дети появляются на свет?

— Ну...

— Ну, ты, Васин, и кабель! — хищно прошипел мидовец и, брезгливо сморщившись, добавил: — Позор советского народа!

— Я не помню! Это не я, — я зарыдал на плече Лебедева и потребовал. — Возьмите тест ДНК на отцовство!