– Все началось с большого пальца твоей правой ноги, в Гоа, – начал Джон Д. – Это Рахул укусил тебя. Ты был абсолютно прав – это была не обезьяна.
Другая Мадху
В этот понедельник, задолго до времени кормления в цирке «Большой Голубой Нил» в Джунагадхе, колченогий мальчик проснулся от порыкивания львов; их глухое рокотание раздавалось и умолкало в ритме дыхания. В этой части Гуджарата по утрам было холодно. Впервые в жизни Ганеш увидел собственный выдох; выдохи львов были похожи на взрывы пара, вылетающего из клеток.
Мусульмане подвезли мясо в деревянной телеге, облепленной мухами; дно телеги сняли и положили на землю между палаткой повара и клетками больших кошек – на это размером с двойные двери дно, сколоченное из грубых досок, была навалена сырая говядина. Даже несмотря на холодный утренний воздух, мухи уже роились над мясом, которое сортировал Чандра. Иногда среди говядины попадалась баранина, и повар хотел ее приберечь; баранина была слишком дорогим удовольствием для львов и тигров.
Теперь большие кошки ревели; они учуяли запах мяса, а некоторые даже видели повара, изымающего отборные куски баранины. Если колченогого мальчика испугало то, с какой яростью львы и тигры набросились на сырую говядину, то доктор Дарувалла все равно об этом никогда не узнает; как не узнает и того, что калеку расстроил вид львов, падающих на скользкий от жира пол клеток. В цирке это была одна из немногих сцен, которые всегда огорчали доктора.
В тот же понедельник некто предложил взять в жены Мадху. Это буквальное предложение было прежде всего озвучено мистеру и миссис Дас. Инспектор манежа и его жена были удивлены. Они ведь еще не начали обучать девочку, и по этой причине Мадху не было и среди исполнителей; однако предложение женитьбы последовало от джентльмена, который утверждал, что был на вечернем представлении в воскресенье. И вот наутро он явился собственной персоной, полный самых возвышенных чувств!
У бенгальцев инспектора манежа и его жены были свои дети, которые не стали связывать себя с цирком. Но мистер и миссис Дас обучали многих других детей цирковой акробатике; они были добры к этим приемным детям и особенно оберегали девочек. В конце концов, когда эти девочки начинали выступать на арене, они обретали какую-то ценность, причем не только для цирка. У них появлялся какой-то лоск; они даже что-то зарабатывали, а поскольку не имели возможности тратить деньги, инспектор манежа и его жена обычно откладывали эти заработки на приданое.
Мистер и миссис Дас были искренни в своих советах девочкам насчет того или иного предложения о браке – стоит ли его принять, или лучше провести переговоры, и, как правило, они отпускали в жизнь своих приемных дочерей, всегда удачно выдавая их замуж и при этом внося свой вклад в их приданое. Во многих случаях инспектор манежа и его жена так привязывались к этим детям, что прощание с ними не обходилось без сердечной боли и слез. Почти все девушки в конце концов покидали цирк; те немногие, что оставались, становились тренерами.
Мадху была слишком молода и абсолютно не обучена, и у нее не было приданого. Тем не менее к ней явился джентльмен со средствами, хорошо одетый и явно городской, – он владел имуществом и занимался развлекательным бизнесом в Бомбее, и он сделал Мадху предложение, которое мистер и миссис Дас находили чрезвычайно щедрым; он возьмет бедную девочку
Возможно, чета бенгальцев и подумывала о том, чтобы посоветоваться с доктором или миссионером; по крайней мере, мистеру и миссис Дас следовало бы обсудить вопрос о предполагаемом замужестве с Дипой, но жена карлика была еще больна. Что, если Дипа задумала сделать из Мадху в будущем «женщину-змею»? Однако жена карлика все еще не выходила из своей палатки. К тому же инспектор манежа затаил злобу на Вайнода. Мистер Дас завидовал владельцу таксомоторной компании, поскольку, бросив цирк, карлик без зазрения совести похвалялся своим бизнесом. А жена инспектора манежа полагала, что жена карлика ей не чета, – советоваться с Дипой было ниже ее достоинства, даже если бы та была здорова. Кроме того, миссис Дас быстро убедила мужа в том, что предложение о замужестве Мадху – это хорошая сделка. (Для них так оно и было.)
Если Мадху не откликнется на сделанное ей предложение, они оставят глупое дитя в цирке, но если эта бесполезная девочка сообразит, какое завидное будущее ее ожидает, то инспектор манежа и его жена отпустят ее, дав свое благословение. Что же касается ее брата-калеки, то оказалось, что джентльмен из Бомбея ничего не знал о нем. Мистер и миссис Дас чувствовали определенную ответственность за то, что колченогий мальчик останется один; но они были предусмотрительны, пообещав доктору Дарувалле и Мартину Миллсу, что предоставят Ганешу все возможности реализовать себя. Инспектор манежа и его жена не видели причины говорить с Дипой о Ганеше, поскольку калека не имел к ней никакого отношения, – Дипа заявляла лишь о девочке для номера «Женщина-змея». И что, если у жены карлика какая-нибудь заразная болезнь?
Телефонный звонок доктору или миссионеру был бы лишь похвальной любезностью, но не более. Однако в цирке не было телефонов, – чтобы позвонить, требовалось сходить либо на почту, либо на телеграф. Мадху удивила инспектора манежа и его жену тем, что немедленно и без колебаний приняла предложение о браке. Ей не показалось, что этот джентльмен слишком стар для нее, чего опасался мистер Дас. Не оттолкнула Мадху и внешность этого джентльмена, что в первую очередь волновало миссис Дас. Жена инспектора манежа была шокирована бесформенным шрамом джентльмена, похожим, как ей показалось, на какой-то ожог, однако Мадху не обратила на шрам никакого внимания, а может, она и не считала это каким-то ужасным недостатком.
Видимо заранее чувствуя неодобрение со стороны доктора Даруваллы, инспектор манежа поступил мудро, отправив телеграмму Мартину Миллсу; миссионер показался мистеру и миссис Дас более открытым, чем доктор, то есть, по их мнению, более покладистым. Более того, им показалось, что иезуита не слишком волнует будущее Мадху, тогда как озабоченность доктора была очевидна. А поскольку в связи с юбилеем Святого Игнатия все служебные помещения колледжа были закрыты, то только во вторник Мартину передадут эту телеграмму. К этому моменту мистер Гарг уже вернется с молодой женой в «Мокрое кабаре».
Естественно, бенгальская пара приложила немало сил, чтобы телеграмма прозвучала оптимистично.
У ДЕВОЧКИ МАДХУ СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ / ОЧЕНЬ ДОСТОЙНОЕ БРАЧНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ОТ ПРЕУСПЕВАЮЩЕГО БИЗНЕСМЕНА СРЕДНИХ ЛЕТ / ОНА СОГЛАСНА ПУСТЬ ДАЖЕ ЭТО НЕ СОВСЕМ ЛЮБОВЬ К НЕМУ И НЕСМОТРЯ НА ЕГО ШРАМ / ПРИЧЕМ КАЛЕКЕ ЗДЕСЬ ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ВСЕ ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ АКТИВНОЙ РАБОТЫ / ОСТАЛЬНОЕ ГАРАНТИРУЮ / ДАС
К тому времени, когда доктор услышит эти новости, ему останется только биться головой о стену; ему следовало бы все предусмотреть – для чего же еще мистер Гарг спрашивал у Ранджита адрес «Большого Голубого Нила»? Конечно же, мистер Гарг, как и доктор Дарувалла, знал, что Мадху не умеет читать. Кислотник и не собирался посылать девочке какое-то там письмо. И когда Ранджит сообщал Фарруху о том, что Гарг просил адрес цирка, верный секретарь забыл добавить, что Гарг интересовался, когда доктор возвращается из Джунагадха. В то воскресенье, когда доктор Дарувалла покинул цирк, туда прибыл мистер Гарг.
Фарруха не убедит мнение Вайнода, будто Гарг настолько увлекся Мадху, что не смог ее отпустить. Может, и сам мистер Гарг не ожидал, что он так будет скучать по Мадху, говорил карлик. Дипа настаивала на важности того, что Кислотник реально
Но эти новости не дойдут до доктора Даруваллы в день юбилея – этим новостям придется подождать. Ждали его и новости похуже. Ранджит узнает о них первым, но медицинский секретарь решит повременить со столь неприятными известиями – зачем отравлять доктору празднование Нового года? Однако в заведении Таты-Два все было на полном ходу даже в праздничный новогодний понедельник. Древний секретарь доктора Таты мистер Сабхаш сообщил Ранджиту о проблеме. Два старых секретаря общались как враждебно настроенные, но беззубые псы.
– У меня информация только для доктора, – начал мистер Сабхаш, даже не представившись.
– Тогда вам придется ждать до завтра, – поставил этого дурака в известность Ранджит.