— Эту!

Она быстро указала, на сколько времени нам нужна комната, и расплатилась. Когда окошко исчезло, она обернулась и улыбнулась как никогда широко.

— Я взяла отличный номер на южной стороне. Дорогой, но цену разделим на двоих, так что ничего страшного. Пойдём!

Асуна толкнула меня в спину и поспешила в комнату. Этот этаж, такой же круглый, как и все остальные, состоял из лестничного зала и расположенных в два кольца комнат. Во внутренних комнатах окон не было.

Асуна, понятное дело, выбрала комнату на внешнем кольце. Мы дошли до двери номера 2038, и Асуна повернула ручку. Замок щёлкнул, узнав постояльца. Развевающаяся накидка рапиристки уже скрылась в комнате, но мне понадобилось ещё две секунды, чтобы решиться зайти за ней.

Должен признать, из этой комнаты действительно открывался лучший вид из всех, которые я когда-либо наблюдал в гостиницах. Всю южную стену просторного номера занимало окно, за которым вырисовывались раскинувшийся в шестидесяти метрах под нами лес и внешняя стена крепости. Асуна сбросила капюшон, прижалась к стеклу и после пары восторженных возгласов повернулась ко мне.

— Кирито, это просто невероятно: весь Лес блуждающего тумана как на ла… дони…

На полуслове её речь вдруг замедлилась. Кажется, Асуна наконец-то поняла, как мы сейчас выглядим со стороны.

Радостная улыбка угасла, губы нервно дёрнулись, а лицо покраснело от смущения до кончиков ушей. Асуна пару раз попыталась что-то сказать, затем забегала глазами по сторонам и схватила загадочный фрукт, оставленный нам в подарок на столе.

Она с изумительной точностью метнула его прямо в меня с истошным воплем:

— А ты что здесь делаешь?!

Конечно, я и сам часто не до конца всё продумываю. И всё-таки мне кажется, что хотя бы сейчас я заслужил право воскликнуть про себя: «За что?!»

На моё счастье или несчастье, розовый фрукт в фиолетовую полоску оказался довольно твёрдым и от столкновения с моим лбом просто раскололся на две части. Разумеется, будучи в безопасной зоне, урона я не получил.

Я раскинул руки в стороны, поймал отлетевшие половинки фрукта и укусил одну из них. Белоснежная мякоть приятно хрустнула на зубах, и рот наполнился весьма неплохим вкусом, напоминающим одновременно яблоко, грушу и личи.

Пока я молча поедал фрукт, Асуна стояла метрах в пяти, таращилась на меня и нервно дышала. Наконец до неё вроде бы дошло, что половина — если не больше — ответственности за случившееся лежит на ней самой. Она виновато втянула голову в плечи, шаркнула подошвой и тихо извинилась:

— Прости… Ты сейчас ни в чём не виноват.

— Ну, как сказать: я сплоховал в том смысле, что промолчал, — возразил я, пытаясь взять хоть толику вины на себя.

Но рапиристке это не помогло, и она так и стояла красная, словно готовая провалиться под землю. Не выдержав, я решил добавить:

— Я как-то не подумал и зашёл сюда так, будто это палатка Кизмель, в которой мы ночевали вчера… Но эту комнату сняла ты. Надо было сначала уточнить у тебя, можно ли мне войти.

— Не надо, я сама тебя сюда притащила… И прости, что бросила фруктом, — спецэффекты эмоций наконец-то сошли с лица Асуны, и она ещё раз передо мной извинилась. Вдруг она озадачилась вопросом: — Слушай, в снятые комнаты могут свободно заходить все члены группы, да?