«У меня появляются вопросы к Ксэйлии как к родителю», – говорю я.

«Он Венсен, – поправляет она. – Только потому, что Сэйя выиграла пари, когда мы были детьми, и у нас не было другого выбора, кроме как жить в одной комнате. Потребовались годы, чтобы выветрить отсюда запах его тела. – Она спихивает стопку платьев со стула поверх другой стопки. – В любом случае все сложилось хорошо. Венсен не любит здесь оставаться, поэтому Сэйя и Мирия смогли выбрать одну из остальных комнат».

Она подходит к стене и присаживается на корточки в том месте, где рисунков не так много. Комната наполняется гулом, когда она взмахивает рукой, открывая часть стены, за которой скрывается шкаф, и комнату наполняет еще больше магии. В воздухе витают нотки тьмы, гораздо более сильные по сравнению с жалкими светящимися предметами, которые она хранит в своем потайном помещении.

Я замечаю мешочек с монетами, осевший в углу рядом с очередным хиниксианским клинком. Дэкс достает из бюстье браслет, который она стащила у сатира, и бросает его на кубок. Она расстегивает одно из ожерелий у себя на шее и швыряет его в беспорядочную кучу украшений. Затем она сбрасывает браслет женщины с красноватыми волосами на змеевидный кинжал. Среди всего этого хаоса я изо всех сил пытаюсь разобрать, какой из объектов излучает темную энергию.

Вытащив книгу из сумки, она просовывает ее в отверстие, пытаясь поставить ее вертикально ровно настолько, чтобы она поместилась.

«Здесь самое безопасное для нее место», – говорит она.

«От тебя или от других? – на ее лице застывает хмурое выражение, и я поднимаю руку, защищаясь, точно так же, как прежде это делала она. – Ты сказала: «Никаких непрошеных комментариев при твоей семье». Я не думаю, что ошибусь, сказав, что в данный момент их нет рядом».

Еще один взмах ее руки, и стена закрывается, и все, что остается, – это запах остатков ее силы. Никаких непрошеных комментариев в принципе. Если бы она могла убивать взглядом, тогда я был бы мертв уже тысячу раз. Но маленькая эльфийка все еще не понимает, что ее эмоции всегда предают ее.

«Соглашусь с твоей семьей. Тебе не помешало бы принять ванну». – Я не стал добавлять, что это следует сделать потому, что от нее плохо пахнет; я думаю, у меня выработался иммунитет к тому, что они имеют в виду. Я не знаю, когда именно я начал тосковать по ее саркастичным замечаниям и колкостям острее кинжала. Страстное желание ощутить ее резкий словесный выпад стало таким же отчаянным, как моя потребность дышать. Правда в том, что все, что я чувствую, бесполезно и противоречит моей природе.

Я вырезал злобных чудищ, водил армии в сражения и выходил победителем. И все же у меня не хватает сил избавиться от ее присутствия. Этот запретный шепот в моей груди, который кажется таким чужим и в то же время таким родным. Свет, пробивающийся сквозь толщу бесконечной тьмы, фигура в тени.

Она качает головой, подходит к комоду и роется в нем, бормоча что-то бессмысленное себе под нос.

«Кто в семье убийца? Рискну предположить, что горгона», – говорю я безучастным тоном.

«Что?» – она медленно поворачивается ко мне.

«Волшебный шов кутюрье – концов не сыщешь? Оленина слишком высокомерен и криклив, ты слишком небрежна. Сэйя слишком робкая, а Ксэйлия – лидер. Остается угрюмая горгона или безымянный мальчик, который живет в кухонном шкафу. Ты хочешь сказать, что с таким названием магазина здесь нет наемного убийцы?»

Она изучает меня так, словно знает о моих намерениях.

«Это игра слов. А безымянный мальчик – Фэйяс, и так случилось, что он очень милый». – Отблеск восхищения мелькает на ее лице при его упоминании, и она отворачивается, чтобы найти что-то в своем комоде.

«Еще один “соратник”?»

Она внезапно разворачивается лицом ко мне и запускает в меня тунику. Она беспрепятственно проходит через мое тело, и Дэкс недовольно смотрит на упавшую ткань.

«Не строй из себя зануду», – ощеривается она.

Я хихикаю.