– Ты отворила дверь, потому что ты Дочь Кровавой Луны. Мы связаны друг с другом, потому что я наложил заклинание.

Вокруг повисает оглушающая тишина. Дождь, кажется, перестает лить, ветер перестает завывать, все, что осталось, – это оглушительный рев у меня в ушах. Я, спотыкаясь, отступаю от него как можно дальше. Нет. Нет. Это неправда. Он шутит. Он, должно быть, шутит. Ведьма прокляла меня. Не он. Не он, кем бы он ни был.

– Это, должно быть, какая-то больная, извращенная шутка. – Нет, нет, нет. Он просто пытается вывести меня из себя. Он пытается рассмешить меня или что-то в этом роде. – Но мне не смешно. – Я качаю головой, пытаясь увеличить расстояние между нами, прижимаясь к брезенту палатки.

– Это не шутка, Дэкс. – Его голос суров, когда его собственная маска начинает трескаться. Эмоции пронизывают каждый уголок моего тела, когда боль пронзает мое сердце. – Моя единственная цель быть заточенным в этой книге – однажды найти тебя и вместе возродить наших богов. Я должен был освободиться с помощью пера.

Я вижу не просто страх, это боль. Это причиняет ему боль? Ему? Я та, кто вынуждена каждый день жить в бегах. Я та, кому суждено сгинуть, так или иначе. Нет, это не его агония, которую он должен вынести. Она моя. И это все его вина.

– Все это было ненастоящим. – Каждый вдох напряженный, раздирающий, прерывистый. Между нами ничего не было по-настоящему. Это все из-за него. На самом деле он меня не любит. Он обманул меня – проклял меня. Единственная причина моей предполагаемой любви к нему заключается в том, что он так решил. Вот почему моя душа поет, когда он рядом. Вот почему он привязан ко мне. Нет более сильной связи, чем между проклятием и его заклинателем.

Он прав. Он – чудовище.

– Все было по-настоящему, Дэкс. – Он протягивает ко мне руку, и я отшатываюсь, отходя на другую сторону палатки, когда что-то на моей руке начинает гудеть.

Рычание вырывается из моего горла.

– Нет. Нет, убери мое чертово имя из своих уст. Ему там не место. Больше нет, – шиплю я, наблюдая, как свет покидает его. Я стискиваю зубы, указывая пальцем на его лицо, когда его хаос начинает просыпаться внутри меня. Я слышу их, их крики и смех, подстрекающие меня, говорящие мне использовать свои силы, твердящие мне попытаться убить его. – Ты произносил нежные слова и заставил меня упасть в твои объятия, и все это время это был ты. Ты разрушил мою гребаную жизнь. Я никогда не смогу освободиться из-за тебя. Никогда. Каждый король на этой забытой богами земле хочет заполучить меня – живой или мертвой. Из-за тебя, Гидеон, из-за тебя.

Гудение на моей руке усиливается, когда боковым зрением я замечаю, как мелькает что-то красное. Я ненавижу его. Я чертовски ненавижу его. Мое ожерелье гудит, когда сила проходит сквозь меня по требованию хаоса. Я хочу убить его. Я хочу, чтобы он почувствовал мою боль. Я хочу, чтобы он знал, каково на самом деле чувствовать предательство. Самое худшее во всем этом – то, что я не могу. Я не могу заставить себя возненавидеть его. Я не могу заставить себя вонзить нож ему в сердце. Потому что я все еще люблю его.

– Меня зовут не Гидеон, – говорит он так, словно это должно что-то значить для меня.

– Мне плевать, как тебя зовут. – Я хочу навсегда забыть его имя, стереть его из своей памяти и притвориться, что все это было дурным сном. Но это не дурной сон для всех, кто погиб из-за калиаков. Из-за нас. Вся эта беготня была напрасной. Вся эта смерть и душевная боль были только для того, чтобы отдать меня прямо в руки проклятия. Я не хочу этого. Я ничего этого не хочу. Я не могу этого сделать. Мне нужно, чтобы меня оставили в покое. – Я должна выйти. Я должна найти выход. Подальше от тебя. – Мой рот с трудом поспевает за моими мыслями. – Убирайся от меня подальше, – рычу я.

Он исчезает в одно мгновение, поглощенный тенями и оставляя палатку, отчего она становится больше – намного больше.

– Трус! – Я хватаюсь за грудь, потому что каждый вдох причиняет мне боль. Я повторяю эти слова снова и снова. Он ушел. Он действительно бросил меня. Он сказал, что сделает так, как я прошу, и он сделал. Я просила его об этом, но не думала, что он согласится. Он проклял меня, он трахнул меня и ушел.

Он проклял меня.

Он проклял меня.

Он проклял меня.

Мне нужен свежий воздух. Возясь со своими штанами, я натягиваю их, небрежно застегивая, прежде чем выползти в ночь. Дождь мгновенно пропитывает мои волосы, ветер завывает у меня в ушах, а холод проникает под кожу. Но я этого не замечаю – меня это не волнует. Слякоть и грязь хлюпают под моими ногами, шипя и визжа, когда я бегу через лес.

Я нигде его не вижу. Я хватаюсь за нашу нить, но все, что я чувствую, – это пустое пространство. Все исчезло. Я ничего не чувствую. Где он? Что происходит? Мне нужно, чтобы он рассказал мне, что происходит. Я была неправа, я не должна была отталкивать его, я не должна была говорить ему уходить. У него есть ответы, у него есть ключ. Я нуждаюсь в нем, и все же он проклял меня. И все же он оставляет меня испуганной и одинокой.