Все подобие жизни и света испаряется из воздуха по мере того, как краска сходит с его лица. Только это не ярость или разочарование – это ни с чем не сравнимый ужас, за которым следует нечто, чего я никогда раньше не видела на его лице, – страх.

– Что ты сказала? – выдыхает он, разъединяя наши сплетенные ноги.

– Мое сердце выиграет войну, и именно мне суждено вернуть наших богов. – Мой голос срывается и дрожит, а мое сознание рисует картины того, как он желает моей смерти.

Картины только ухудшаются из-за болезненного тона его голоса, когда он говорит:

– Ты Дочь Кровавой Луны? – Он вскакивает на ноги, как будто физически напуган моим присутствием.

Мое сердце опускается все глубже и глубже, и мне кажется, что я не смогу дышать. Я хочу сказать «нет» и взять все свои слова назад, притвориться, что я Дэкс, ушедший в отставку поставщик. Но я не могу вернуть то, что уже было сказано. Я не могу изменить то, кто я, – а я пыталась. В течение многих лет я пыталась притворяться, что я не та, кем мне суждено быть. Я продолжала притворяться, что если я не скажу этого вслух, то, может быть, есть надежда, что это окажется неправдой и каким-то образом проклятие исчезнет само по себе. Может быть, мне перестанет быть нужно мое ожерелье: я перестану светиться, когда луна оказывается на самом верху небосвода, полумесяц просто так исчезнет, мои волосы станут просто серебристыми. Но этого так и не произошло, а мой страх становится только сильнее.

Я проглатываю комок в горле, наблюдая, как он отворачивается от меня, и мое сердце сжимается еще сильнее.

– Да, – заикаюсь я, когда в моей крови начинает закипать что-то еще: гнев. Гнев на себя за то, что я так неосторожно влюбилась и заботилась о том, как воспримет это человек, который ясно дал понять, что способен на разрушение. Гнев на него за то, что он отреагировал так, будто это я его уничтожила. Он надевает брюки и нервно расхаживает по палатке. – Прости, если бы я знала, что ты так расстроишься из-за этого, я бы сказала тебе раньше. – Ложь, в которой я сама себе не признаюсь.

Он опускается на колени, и я откидываюсь на подушки, боясь его приближающегося прикосновения.

– Нет, дело не в этом, я…

Он отшатывается, как будто я подожгла его кожу. Встав, он продолжает расхаживать взад-вперед, и с каждым поворотом палатка, кажется, сжимается, забирая с собой воздух. Он проводит рукой по волосам, его глаза наполнены бесконечным ужасом. Поток проклятий слетает с его губ, и я глубже зарываюсь в меха, на этот раз не злясь, а пугаясь исходящей от него силы. Пугаясь лиц, крадущихся из теней. Боясь потерять его окончательно.

Он снова опускается на колени передо мной, каждый мускул на его лице напряжен, как будто ему больно даже находиться со мной в одной комнате.

– Дэкс, мне нужно, чтобы ты выслушала меня очень внимательно, хорошо? – Я не упускаю дрожь в его голосе и мольбу в его глазах, когда он пытается утешить меня. Только я не чувствую того, что он хочет, чтобы я чувствовала.

Паника подкрадывается, вонзая в меня свои зубы, когда я просто киваю.

Он касается моей руки, и только тогда я осознаю, что обхватываю колени руками, как испуганный ребенок.

– Нас связывала не только твоя кровь. Наткнуться на эту книгу было не случайностью, это была судьба.

Я отстраняюсь от его прикосновения, прокручивая в голове каждое мгновение. Нет, это была случайность. Венсена наняли для того, чтобы украсть книгу. Именно он принес ее в Зарлор. Я получила ее только потому, что сатир отказался платить. Все это было случайностью.

– О чем ты?

Он снова пытается дотянуться до моей руки, и я отстраняюсь, поднимаясь на ноги и тоже натягивая одежду. Отчаяние горит в его глазах, но я не могу понять почему. Все во мне кричит – бежать, как будто что-то вот-вот произойдет и я узнаю об этом последней.

Он поднимается на ноги, его грудь вздымается и опускается почти так же быстро, как моя, и страх в моем сердце написан на его лице.