Мы посвятили каждую свободную минуту подготовке к этому дню. Я просыпалась каждый день, когда луна еще находилась высоко в небе, а солнце готово было вот-вот проснуться. Затем мы прятались в тенях, а Гидеон внимательно следил за служанками, чтобы с их помощью выяснить информацию. Он облазил каждый дюйм дворца, куда позволяла заглянуть наша связующая нить. Снаружи я притворялась, что продаю газеты прохожим, просто чтобы держаться как можно ближе к ограждению дворца, насколько возможно для человека, чтобы предоставить Гидеону больше пространства для передвижения. Мы сузили круг поиска до этажа, на котором находится Зеркало Дракона, а также пути, по которому нужно будет пройти.

Я почти не спала с тех пор, как мы поговорили с Та’нолой. Я собираюсь отправиться на самоубийственную миссию, Гидеон отказывается отвечать на мои вопросы о его связи с божествами, и у меня нет возможности узнать, окажется ли перо подделкой. Меня преследует ощущение устремленных на меня глаз, и это чудо, что я вообще способна спать. Единственное, чем я располагаю, – это некое подобие уверенности в том, что, если бы во дворце заподозрили, что я собираюсь проникнуть внутрь, меня бы уже остановили.

Я похлопываю по груди в том месте, где на моем ожерелье висит кольцо Сэйи, и я ощущаю легкость от осознания, что никто не подозревает, кто я такая, и что мой секрет скрыт под небесно-голубым воротничком. Я провожу рукой вдоль белых пуговиц, спускающихся чуть ниже середины моего платья, и крепко обнимаю себя, чтобы холод не пробирал мое тело, а также чтобы хоть как-то утешить себя.

Рука Гидеона касается моего локтя. Я поднимаю на него взгляд, только сейчас осознавая, как я привыкла слышать хруст снега только под своими шагами, но не под его.

– Я буду прямо рядом с тобой, – уверяет он меня.

У меня не хватает духу признаться ему, что, как бы я ни была благодарна за помощь, если что-то пойдет не так – я смогу положиться только на себя, чтобы вытащить нас оттуда. Если только он не научился прикасаться к людям магическим образом, а так я сама по себе.

Вместо этого я киваю, возвращая свое внимание к проходу в ограждении и смешиваясь с остальными слугами, входящими во дворец. Мы прибываем с первой волной горничных, а это значит, что во дворце будет максимально тихо. Это также означает, что, когда мы будем уходить, во дворце будет много народа.

Я начинаю стучать зубами, постепенно теряя чувствительность в конечностях, и скучаю по заколдованному плащу, который ждет меня, притороченный к седлу Лю. То есть если я, конечно, когда-нибудь снова увижу Лю или седло. Украденный плащ практически не защищает от пронизывающего ветра, а ветер просачивается в ткань.

Я сутулюсь, не высовываясь, и проталкиваюсь вместе со всеми остальными, чтобы не выделяться. Все, что я хочу сделать, – это подбежать к распахнутым деревянным дверям и покончить с этим, но я не могу. Поспешность может привести к тому, что меня убьют. Я бросаю взгляд на Гидеона, ожидая найти объяснение привкусу розмарина на моем языке, но он оценивающим взглядом скользит по двору, и я понимаю, что он просчитывает все возможные угрозы. Я благодарна удаче, что моя кожа не покрывается мурашками от ощущения, что за мной наблюдают.

Мышцы на моих плечах напрягаются, когда мы пересекаем ограждение и входим прямо в дом короля Хэймиа. Один вход, один выход. Пройти через парадную дверь не получится. Проходить через охраняемые стражей двери – тоже.

Наши ботинки скрипят по бетонному полу, когда мы направляемся к входу для прислуги, и я стараюсь, чтобы не было заметно, насколько неуверенны мои шаги. Я сотни раз бывала в местах, где мне не следовало быть, но сейчас все иначе. Если я не выполняла задание по работе, худшим последствием был рассерженный клиент. А если меня схватят и возьмут под стражу? Что ж, по сравнению с сегодняшним днем я воровала у мелких рыбешек.

Я убеждаю себя, что Коллая присматривает за мной. Я знаю, что это не так, но это все равно придает мне спокойствия, хотя оно и обманчиво.

Как и все остальные, я стряхиваю снег с плеч, прежде чем последовать за вереницей людей, продвигаясь по узкому проходу, ведущему к очередному коридору. Я держу голову опущенной, прислушиваясь, когда некоторые люди бормочут друг другу приветствия и вешают свои пальто и плащи на ржавые крючки, привинченные к гниющим деревянным стенам. Я слышу, как в соседних комнатах люди произносят свои имена, за которыми следует звук чего-то царапающего по бумаге.

«Следуй за мной», – голос Гидеона никак не успокаивает мои нервы.

Я следую примеру других слуг, направляясь к десятому крюку от входа, позволяя усталости проявиться в моих плечах, когда я сбрасываю плащ. Моя небрежно заплетенная коса ниспадает мне на спину, а выбившиеся волосы падают на лицо. Я лениво набрасываю плащ на крючок, поправляю платье, прежде чем пройти через одну из семи дверей в комнате.

«Если кто-нибудь спросит, ты находишься в подчинении Альберта, которому поручено следить за поддержанием порядка в комнатах для гостей», – добавляет Гидеон.

«А если это спросит Альберт?»

«В таком случае ты в подчинении Мэрион».

Я снова откашливаюсь и испытываю благодарность за то, что он сделал больше, чем просто выяснил местонахождение зеркала. Прежде чем мы входим в следующий коридор, платье внезапно кажется тяжелым и неудобным. Ткань липнет к потной коже из-за того, что я разнервничалась.

Гидеон оглядывается, внимательно наблюдая за мной, прежде чем ободряюще улыбнуться, как он делал, когда обрабатывал мои раны. И все это приводит лишь к тому, что я делаю резкий вздох. Сегодня любая оплошность повлияет не только на меня, но и на него, мою тень.