Пророк кивнул, и его рука тенью заслонила сверкающую синеву.

– Господь сотворил небо, чтобы мы могли Его познать. Разве ты не чувствуешь Его радость, когда светит солнце? А когда штормит – безошибочно понимаешь, что Он гневается. А дождь… Как думаешь, что такое дождь?

– Слезы, – догадалась я. – А как же ночь? Почему ночью небо темное?

– Значит, Он спит. Значит, глаза Его закрыты.

– А молнии и…

– Дурные сны, – перебил Пророк, не дав договорить. – Итак, Минноу, я ответил на твой вопрос?

Прикусив губу, я кивнула.

Оставшаяся часть урока прошла мимо меня, потому что Вселенная над головой скукожилась; мир вокруг становился все меньше и меньше, а Пророк – все выше и выше.

Где-то в отдалении слышался звук вроде бурления кипящей воды, и как будто скрипела петля. Когда я теперь смотрела на небо, оно уже не казалось таким огромным.

Мать, не замечая нас, задумчиво болтала ногами в воде.

– А что такое звезды? – резко и, наверное, слишком громко спросила я.

Пророк посмотрел на меня, поджимая губы.

– Зачем тебе знать, сестра Минноу? – многозначительно поинтересовался он.

Констанс, прильнувшая ко мне теплым боком, заметно напряглась.

– Твои вопросы заставляют думать, что ты усомнилась в Господе. Это может повлечь за собой нехорошие последствия.

Сердце у меня застучало.

– Я просто… просто я хочу знать… Знать о мире, который Он создал.

Пророк задумался.

– Звезды… Это чтобы следить за нами, пока Он спит. Это Его глаза. Когда видишь звезды, знай, что Господь за тобой наблюдает.

Сердце в груди екнуло, а руки на коленях сжались в кулаки. Всякий раз, когда я представляла Бога, я не видела в Нем той сокрушительной мощи, которая позволяет наблюдать за нами с небес. Я представляла мальчика – моего ровесника, ходящего в школу и живущего как все. Мальчика по имени Чарли.