И это было действительно так, впервые за долгое время. Я была готова к тому, что все это закончится. Как только я сфотографируюсь с Джаредом, я планирую вернуться в гостиничный номер и проглотить все свои обезболивающие таблетки. Это будет мое последнее «ура».

Я почти не видела Шину во время конвенции, так как у нее был VIP-билет. Это было мне на руку. Мне не нравилось, что она видит меня такой больной и слабой. Но, к моему большому удивлению, Шина тоже купила билет на фотосессию с Джаредом, а ее VIP-билет позволил нам пройти в начало очереди. Когда нас пригласили, Джаред обернулся и посмотрел на нас. На нем была голубая клетчатая рубашка, шляпа и самая большая улыбка, которую я когда-либо видела. «Мне нравится твоя футболка!» – он сказал мне это восторженно. Я купила футболку с надписью «Я люблю Сэма» и анатомическим изображением сердца.

Именно тогда он посмотрел на меня и заметил слезы в моих глазах. Было много людей, которые плакали при встрече с ним, но он увидел то, что моя семья, мои коллеги и мои самые близкие друзья не смогли: мне было больно. Очень.

Его улыбка исчезла, и он нахмурил брови; его шляпа слегка наклонилась вперед, когда он сделал шаг ко мне. «У тебя все хорошо?» – спросил он.

Никто меня об этом не спрашивал. В течение всех этих месяцев больного сердца, суматохи и драмы мне соболезновали и пытались приободрить, но от меня ожидали, что я приберу свои разбитые мечты, свои надежды на собственную жизнь, на свободу и просто буду жить дальше.

Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не разрыдаться. У меня стоял ком в горле, потому я не могла говорить и стояла как вкопанная. Я не знаю точно, каково было выражение лица Шины, потому что я была слишком занята, пытаясь не выставить себя идиоткой.

Несмотря на длинную очередь людей позади нас, Джаред терпеливо ждал, пока я не смогла ответить дрожащим голосом:

– Нет.

– Эй! – его голос стал мягче, когда он подошел ко мне, чтобы заключить меня в самые крепкие объятия, которые у меня когда-либо были. – Я не знаю, что тебя беспокоит, но обещаю, что все будет хорошо. И я рад, что ты здесь. Иди умойся и возвращайся в начало очереди.

Я поспешила в туалет, спряталась на несколько минут с Шиной, неловко стоящей позади меня, и, когда я вернулась в комнату, меня снова встретили широкой улыбкой.

– Эй! – сказал Джаред. – Что я могу сделать, чтобы тебе стало лучше?

– А ты можешь заставить ее ревновать? – шутливо сказала я, глядя на Шину.

– Конечно, могу, – Джаред рассмеялся и снова обнял меня. Я держалась за него, пока не сделали фотографию.

– Эй, – сказал он перед тем, как я покинула фотозону, – я обещаю тебе, что все будет хорошо.

Его слова остались со мной. Они приятной теплой тяжестью расположились в моей груди: когда-нибудь все наладится.

Тогда я поняла, что должна начать жить своей собственной жизнью; мое нынешнее положение разрушало меня. Вернувшись в Аризону, я обратилась за помощью к коллеге, чья свекровь работала в кризисном управлении, а затем долго говорила с моей матерью и сестрой о том, как я хочу переехать в Джорджию, чтобы жить с Шиной. Я пообещала, что заплачу за дом столько, сколько смогу. Я пока не знала, какую работу смогу получить, поэтому не могла обещать конкретную сумму.

4 марта 2014 года я переехала на другой конец страны, имея при себе лишь парочку личных вещей, одежду и надежду на то, что все наладится. Я поддерживала контакт с матерью, которая всем сердцем уважала мое решение, но сестра продолжала приставать ко мне из-за денег, которых у меня не было. Я отдавала ей почти треть своего дохода за дом, который хотела продать (но она отказывалась это сделать), за дом, который она вполне могла позволить себе самостоятельно с ее зарплатой в то время. Но в документах на дом было указано и мое имя. Моя семья, моя ответственность.

Совсем как у Сэма.

Именно в Бербанке на конвенции по «Сверхъестественному» в 2014 году (на который Шина великодушно пригласила меня) я сообщила матери и сестре, что больше не буду давать им денег, потому что у меня их просто нет. И единственная причина, по которой я смогла пойти на это мероприятие, заключалась в том, что кто-то (Шина) был достаточно добр, чтобы пригласить меня с собой. Всего за несколько минут до того, как я должна была отправиться на фотосессию с Джаредом, мне позвонила сестра и назвала меня ужасным человеком. Я рыдала в своем кресле, кинув свой телефон.

Собравшись с мыслями, я все-таки пошла на фотосессию, чтобы пополнить свою коллекцию еще двумя фотографиями с Джаредом (да, я потратилась), и он снова посмотрел на мою футболку и улыбнулся.