Достоверно установлено, что наиболее боеспособные части — 75-й армейский корпус, 35-я моторизованная дивизия СС и тяжелый танковый батальон "Фельдхернхалле" дислоцированы не на северо-востоке, а возле Рима. Четвертый танковый корпус сосредотачивается в районе Флоренция — Перуджа. Что касается корпуса "Тропик", то есть все основания считать, что он, не успев восстановить потери после Португальской кампании, весьма сильно пострадал при бомбардировке Картахены 13 января. Нам известно, что в ремонтных мастерских в Марселе находятся до сотни поврежденных танков и штурмовых орудий, принадлежащих к этому корпусу. Правда, не представляется возможным точно установить, в какой мере эти потери вызваны авианалетом, а не последствиями битвы за Лиссабон. Установлено, что на момент получения приказа о переброске в Италию боевой состав 15-й и 21-й дивизий не превышал 20–30 танков в каждой из них. Хотя какая-то техника была получена в возмещение потерь, представляется разумным считать боеспособность тк "Тропик" равной не более чем одной полностью укомплектованной дивизии. В настоящее время корпус разгружается в порту Генуя. Приданная ему дивизия "Родос" от авианалета потерь не понесла, так как находилась в Марселе, где временно задержана приказом, дата ее прибытия в Италию неизвестна. Также предполагается переброска в Италию из южной Франции трех "семисотых" пехотных дивизий "новой волны", по реальной боеспособности примерно равных усиленному полку — транспорта, артиллерии, средств связи не хватает, уровень боевой подготовки недостаточен, много семнадцатилетних призывников, не нюхавших пороха, или пожилых резервистов еще прошлой войны. Из сил люфтваффе возле Милана и Болоньи находятся всего две истребительные авиагруппы неполной численности.
В то же время приняты достаточно серьезные меры к обороне южного фланга — на юг Италии, включая Сицилию, Мальту, Пантеллерию, введены четыре дивизии береговой обороны, две истребительных (на ФВ-190) и одна бомбардировочная (на До-217) эскадры. После "нейтралитета" Франко, который, пожалуй, можно назвать и враждебным, Еврорейх всерьез опасается падения Гибралтара и прорыва наших сил в Средиземное море, которое пока является его "внутренним озером" — по которому проходят жизненно важные для Германии коммуникации, нефть из Ирака и ценное сырье из Японии.
По нашим сведениям, столь странное расположение немецких сил вызвано тем, что в Берлине собирались не самим стать у Триеста перед наступающими русскими, а "гальванизировать" итальянцев, лишив силы, враждебные дуче, даже надежды на успешный переворот. Немцы полностью контролируют итальянский Верховный штаб — нашему агенту сообщили, что Кессельринг якобы заявил с тевтонской прямотой маршалу Бадольо: "Я отдаю приказ, вы переводите на итальянский и отвечаете за исполнение, и чтобы никакого саботажа". Если это и легенда, то весьма близкая к реальному положению дел. Однако с учетом низкой боеспособности итальянцев, осуществление подобного плана выглядит более чем сомнительным! Тут возможны два объяснения: или в Берлине потеряли способность к адекватной оценке обстановки, или они просто не имеют достаточного числа собственных войск и вынуждены полагаться на союзников. Хотя уже не раз проигрывали на Восточном фронте именно по этой причине.
Свидетельством неадекватности немцев может служить их крайне оскорбительное, вызывающее поведение по отношению к своему же союзнику. Известно множество и других случаев, особенно в провинции, когда итальянцев расстреливали за "антинемецкие" действия. В Риме, Неаполе, Турине, Милане, Генуе, Болонье, Флоренции, Венеции уже открыты отделения гестапо, проводятся аресты евреев, коммунистов и прочих "подозрительных" — хотя нет сведений о массовых казнях, но арестованных больше никто не видел живыми. В то же время жертвами таких арестов гораздо чаще становятся просто люди левых взглядов, а не реальное коммунистическое подполье. Немцы искренне верят, что запугиванием они вызывают лояльность к себе. На деле же эта политика вызывает ненависть, причем не только к немцам, но и к дуче, пригласившему "этих бандитов" в свою страну. И рост коммунистических настроений — причем на Севере он принимает четкие организационные формы — не будь немцев в Италии, не было бы Гарибальдийских бригад.
Собственно итальянцы. О коммунистах уже сказал достаточно — добавлю лишь, что их влияние отнюдь не ограничивается Севером, оно заметно и в Риме, и проникает даже на Юг, хотя и в меньшей степени. Муссолини очень сильно потерял в популярности — даже значительная часть его собственной партии утратила к нему доверие, и если немецкие штыки не позволяют этому недовольству проявиться вовне, то тем ближе к взрыву внутри. К тому же, как уже было сказано, некоторые рядовые члены партии усматривает в коммунистических идеях родство, "без недостатков". Реально за дуче готовы сражаться лишь подразделения фашистской милиции — которые, с военной точки зрения, больше похожи на банды погромщиков, чем на вооруженную силу.
Король, высшее общество, армейская верхушка — в равной степени настроены против немцев и опасаются коммунистов. Таким образом, они являются для нас лучшими союзниками и партнерами, но ценность такого союза сильно снижает то, что у них почти нет рычагов воздействия на реальную обстановку. Причиной тому, с одной стороны, полицейские меры немцев, опекающих элиту особенно плотно — по привычке к орднунгу, "кто должен отдать приказ", с другой же, катастрофическое падение популярности "верхов" в массах, особенно на Севере. Поскольку в глазах толпы именно верхушка виновна, что немцы здесь — следует заметить еще и тот факт, что южная Франция и северо-западная Италия традиционно имели многочисленные тесные связи, в том числе и родственные — зверства Достлера очень быстро становились известны и по эту сторону границы, и вдруг этот же генерал со своими войсками появляется и здесь, по приглашению из Рима — кем тогда выглядит свое же правительство? Итог: хотя и у нас, и у
К тому же следует признать, по техническому уровню итальянская армия застряла в тридцатых годах, если не раньше. Танки исключительно легкие, противотанковая оборона просто анекдот, артиллерия не прогрессировала с прошлой Великой войны. Хотя чисто номинально, по числу, королевские войска в Италии (с учетом свежемобилизованных) выглядят очень внушительно, но качество их ниже всякой критики. Странно, что этого не понимают немцы, с одной стороны, не без основания рассчитывая малым числом своих дивизий подавить бунт королевской армии, с другой же стороны, всерьез надеясь, что эта же армия выстоит против гораздо более сильной русской группировки. Итальянская авиация практически небоеспособна — хотя самолеты в наличии вполне современные: так истребитель "Макки 205" примерно равноценен Ме-109Ф — но летчики плохо подготовлены, а бензина — на неделю боевых действий. Что до итальянского флота, то, находясь в базах, он подвергается все тому же разрушительному воздействию коммунистической пропаганды. Аналогично армии, если адмиралы готовы капитулировать перед нами, то подавляющее большинство младших офицеров, старшин и матросов готюдззууё сдать флот, верфи и базы русским в полной сохранности, за что якобы советское командование обещало, что не будет иметь никаких претензий к личному составу. В настоящий момент в состав королевского флота входят почти готовые авианосец "Аквила", линкор "Имперо", однотипный "Рома", поврежденный в битве у Сокотры, заканчивает ремонт, а также большое количество крейсеров, эсминцев и подлодок (список прилагается) — но можно с уверенностью заявить, что в случае приказа выйти в море возможен бунт, если же выходить придется против русских, бунт неизбежен. Немцы знают об этой проблеме — наш агент в Супермарине (штаб итальянского флота) сообщил, что возможна как прямая передача кораблей Германии (что прежде всего относится к "Аквиле", на которую планируют отправить экипаж из спасшихся с "Цеппелина", а возможно и к "Имперо", если решат, что "Ришелье" — "Фридрих" будет стоять в ремонте еще недопустимо долго, там не нужно держать немецкий экипаж), так и назначение на корабли кригс-комиссаров с правом отмены приказа командира и немедленного расстрела "за измену". В Супермарине говорят об этом с ужасом и отвращением — но с немцами не поспорить.
Отдельно стоит сказать про юг Италии. Особенность его в том, что, во-первых, там исторически нравы более патриархальные, когда помещик рассматривается как "отец", во-вторых, если на севере левые категорически оттеснили "верхи" от штурвала, то на юге эти помещики, торговцы, заводо- и судовладельцы, также весьма недовольные немецким диктатом и готовые сменить сторону в этой войне, остались у руководства местным Сопротивлением. Которое, в-третьих, оттого выступает не под коммунистическими, а под национальными лозунгами. Еще одной особенностью следует признать активное участие в событиях неких кругов, именуемых
Ватикан. Его позицию можно сравнить с утесом, возвышающимся над бушующим морем. В основе этого убеждение, что немцы не посмеют пойти против католической Церкви, являющейся на протяжении веков неким экстерриториальным учреждением. Отсюда и отношение Ватикана к немцам — с явным презрением, кто они тут такие! Следует также отметить шаги Церкви, которые можно расценить, как явно недружественные рейху — так, в монастырях охотно укрывают евреев и прочих лиц, опасающихся ареста гестапо. Папа объявил срочный набор солдат в свою Палатинскую гвардию, куда уже записалось свыше двух тысяч евреев, преимущественно из числа военнослужащих Королевской армии — а также закупил значительное количество оружия и боеприпасов, как из итальянских арсеналов, так и в Швейцарии, "для нужд швейцарских гвардейцев". Еще можно отметить, что монастыри стали принимать на хранение ценности, прежде всего антиквариат — поскольку ходят упорные слухи, что немцы будут грабить, как в Бельгии и Франции. Никаких ответных действий немцев пока не последовало, что укрепило Церковь в ее убеждении. В то же время отмечены слухи, что "Гитлер задумал отправить католиков вслед за евреями", — источник не установлен.
"Да здравствует война. Она одна
Способна сделать интересной нашу жизнь."
Гауптман поморщился — даже для губной гармошки нужен хоть какой-то слух. К тому же этот мотив уже начинал раздражать. Приказать, чтобы заткнулись — с другой стороны, на фоне всего прочего, это не столь большая помеха. Можно и потерпеть.
Лязг гусениц, рев мотора, пыль. Бронетранспортер с трудом одолевал подъем. Но гребень был впереди — вот скрылись из вида, нырнули вниз, мотоциклисты головного дозора, за ним головной "кюбель". Сам гауптман, по опыту русского фронта, предпочитал броню — спокойнее, если обстреляют. Здесь, в Италии, партизан пока нет, мы только еще вступили — ну значит, очень скоро появятся! Так что, чем больше мы успеем расстрелять в самом начале, тем легче будет потом. Еще чуть-чуть — ну вот, уже и на перевале! Теперь спуск в долину, а несколькими километрами дальше, снова вверх.
Гауптман, как истинный немец, был склонен к музыке, философии, и бережливости. И был согласен, что солдат должен безропотно переносить тяготы и лишения — но его бесила причина, по которой он должен был сейчас глотать пыль. Проклятые французы — трудно поверить, какой бардак творился на их железных дорогах совсем недавно! Ну какой дурак мог считать забастовку не злостным антигерманским саботажем, а чисто экономическим спором? Жалко конечно нашего славного адмирала — но только после его предательского убийства, Рейх начал наводить там орднунг, железной рукой. Хотя расстреляли лишь главарей — нет никакой возможности заменить весь французский персонал, машинистов и путейцев! — но взятие в заложники членов их семей тоже дало хороший результат. Паровозы и станционное оборудование вдруг стали подозрительно часто ломаться, а ремонт столь же необоснованно затягиваться? Что ж, лягушатники, если вы с таким старанием спорили с Петеном за свое жалование — то получать вы его будете в прямой зависимости от реальных тонно-километров, ну а если их нет, будете голодать — и конечно, вы считаетесь мобилизованными, так что самовольно сменить место работы вам запрещено! Дело стало налаживаться — так появилась новая напасть: даже над южной Францией ночами стали появляться тяжелые штурмовики В-25, расстреливая из пушек паровозы на перегонах — поскольку прикрыть зенитками всю протяженность дорог было решительно невозможно! А когда движение по ночам замерло, те же самолеты начали бросать бомбы на пути — и эти чертовы французы каждую воронку засыпали сутками! Наплевав на убыток — выяснилось, что существует целый заговор по сбору денег и продуктов для таких саботажников! В конечном счете, немецкие войска в Италию не въезжали как союзники, разгружаясь на вокзалах Рима, Турина, Милана, Венеции — а входили как враги, походными колоннами через границу!
И сколько при этом будет сожжено бензина? Когда французам его вообще уже не отпускают, заставляя переводить автотранспорт на газогенераторы, сжигающие дрова или солому! Так теперь ходят слухи, что и в Рейхе то же самое, по крайней мере, для гражданских. А износ техники, а значит необходимость в ремонте и запчастях? Конечно, это не Восточный фронт, где кроме противотанковых рвов, есть противотанковые дороги — расскажи ему раньше, что такие бывают, гауптман не поверил бы: дорога, на которой застрянет танк? Пока не увидел это под Смоленском — колеи глубиной в метр, где даже гусеничная машина сядет на брюхо, и все в полужидкой глине, оплывающей как кисель. Ну что ждать от дикарей, не способных даже у себя дома навести порядок — в Германии такого не потерпели бы даже между самыми глухими деревнями! Здесь же, в Италии, было хоть сухо и твердо — но эти подъемы, спуски, повороты серпантином, неужели трудно было поработать лопатами, прокопав ровно и прямо? Орднунг, как показатель развития нации, должен быть везде!
Гауптман достал карту. Как называется эта деревня — Валле Фиоренте? Каменные дома, лепящиеся плотно друг к другу, за каменными же оградами. Против легковооруженного противника там можно было продержаться — но если у атакующих есть артиллерия или минометы, деревня станет одной большой ловушкой. В отличие от России, здесь было мало леса, но много камней. Это хорошо — негде прятаться партизанам.
Рота шла как положено — второй бронетранспортер сместился чуть влево, ствол его пулемета был повернут влево, следующий за ним — вправо, так же держа под контролем правую сторону дороги, и дальше так же, в шахматном порядке. Хотя так колонна занимала всю ширину деревенской улицы, в которую переходила дорога. Сбавить что ли скорость — чтобы ненароком не задавить кого-нибудь, или домашнюю скотину? Плевать — график движения прежде всего! А эти итальяшки должны быть благодарны, что мы пришли защитить их от вторжения русских дикарей (кем еще считать тех, кто не умеет строить у себя приличные дороги)?
Редкие прохожие шарахались в переулки, или прижимались к заборам, пропуская машины. Гауптману они были глубоко безразличны, как и эта деревня. Прикажут — будем охранять ее от партизан. Прикажут — сотрем с лица земли, вместе со всем населением. Как не раз было в России, и совсем недавно, во Франции. Гауптман был не эсэсовцем, а офицером вермахта — но должен же кто-то делать и грязную работу?
И тут он увидел, как ему показалось, гранату, летящую слева. Как тогда, на русской лесной дороге — и после той партизанской засады, из роты выжило одиннадцать человек. Граната пролетела над каской идиота с губной гармошкой, он еще не понял, продолжал играть — и ударила в бедро солдату напротив, который дремал, согнувшись на скамье у борта, он вскрикнул, проснулся. Тут только гауптман увидел, что это не граната, а всего лишь камень. Его охватила ярость, и желание отомстить — за ту секунду страха, что он испытал.