– Я слышал, что у девочек появилась сильная чистильщица, – сказал он на английском. Я вобрала в легкие воздух, делая усилие над собой, чтобы понять смысл фразы. Прикоснулась пальцами к лицу, останавливая капельку пота, сбегающую по виску.

– Я не уверена… – прошептала практически беззвучно. Даже шепот сорвался, и я не смогла договорить.

– Ты русская! – засмеялся он в голос. Я не сразу поняла, что Ласкар перешел на русский. – Какой сюрприз: ты русская! О, девочка, будь ты уверена, я бы не всплыл! Да?

Я отвернулась к успокоившейся в бассейне воде. Есть ли у них разделение на правую и левую сторону? Эта мысль пришла неожиданно и заставила улыбнуться.

– Так, чем имею честь?

Вернув взгляд к хозяину дома, я выпрямилась. Зыбкое состояние нерешительности сменилось любопытством и… уважением. Вряд ли этот человек был слабее меня в прямом влиянии. Ввиду всех опутывающих его охранных программ, можно было предположить очень сильного потенциального противника. Даже если кто-то из нас не встретит завтрашний день, я не могла отказать себе в праве попытаться понять его.

«Чем имею честь?» – я невесело усмехнулась. В истории были примеры ответа: «Я пришел лишить вас жизни»? Но я пришла не за этим. Возможно, это было лишь оправданием, но я пришла узнать его доводы, его позицию, попробовать понять. Возможно, попросить помощи. Возможно, помощь предложить. Я не знаю, зачем именно явилась к нему. Просто, мне не оставили выбора. И эта встреча была честью для меня. Даже если я не выйду отсюда живой.

Я расслабилась, как решившийся прыгать самоубийца перед обрывом. Шагнув к собеседнику, я осторожно протянула руку в приветствии:

– Меня зовут Лида, – сказала по-русски, так как он говорил на нем чисто и уверенно.

– Не скажу, что приятно, но любопытно. Мне представляться излишне, не так ли? – мужчина вежливо пожал мою руку и откинул полотенце назад на лежак. – Ты наткнулась на мои предохранители и была вынуждена прилететь лично, – повернувшись ко мне спиной, Ласкар направился в дом. – У тебя было достаточно времени, чтобы выполнить план, – открыл дверь, пропуская меня. Определенно, этот человек меня не боялся. – Мне абсолютно не интересно, что остановило тебя во время моего купания. Могу заверить, я не могу защититься от прямого влияния. Хотя, вряд ли предоставлялся повод проверить. Возможно, сработает… Но мне надежнее быть уверенным, что от прямого влияния у меня защиты нет. Поэтому мне остается лишь подождать, пока я удовлетворю твое любопытство, или же попытаться воспользоваться стандартными методами самообороны, – я не видела, куда иду за ним по дому. Взгляд не отрывался от коричневой спины, остальное «я» превратилось в напряженный слух. – Такими, как это, например.

Когда взгляд медленно переполз с его плеча на черный пистолет, я удивленно моргнула. Подняла взгляд к его лицу и услышала выстрел. Потом еще один. Еще. Мир закружился перед глазами, все тело взорвалось болью. Потом перед взглядом оказались белые панели потолка и лицо Ласкара. Как глупо… Черт побери, как глупо…

Моргнув, я наблюдала, как он отводит дуло, наведенное мне в лицо. Сгибает руку в локте. Как прислоняет жесткое, я ощущала жесткость, даже вкус металла, его запах… прислоняет дуло к виску и прилагает все силы, чтобы не выстрелить. Видела вздувшиеся вены на висках и лбу. Ничего не выражающий взгляд. Он не боялся. Просто боролся. Как мог. Как умел.

– Не убивайте меня, Ласкар, – прошептала я. Не уверена, что он слышал меня. Я сама себя не слышала. В какой-то момент, получив передышку, он взглянул на меня сверху вниз. В глазах читалось удивление. Это была первая эмоция за минуты нашего знакомства, отличная от презрения. – Не убивайте, пожалуйста…

Когда я открыла глаза в следующий раз, перед взором оказался белый шершавый потолок. Хотелось провести по нему пальцами, таким блаженно-прохладным и приятно-шершавым он казался. Но еще больше хотелось пить. Еще через пару мгновений в меня ворвались звуки. А вслед за звуками – боль. Открыв рот, я выдавила из себя стон: пить. Тут же послышался шорох и в поле зрения показался Марк. Жалкая улыбка, сдерживаемые слезы, дрожащие руки, сжимающие мою ладонь, прикасающиеся к щекам, ко лбу, волосам.

– Пить…

Тут же во рту оказалась трубочка, и я всосала в себя воду. Расслабилась, внимательно наблюдая боль в теле. Страшно не было. Я жива – это главное. Ласкар поверил мне. Не убил. Значит, мы сможем поговорить. Почему-то теперь эта мысль казалась более здравой, чем мой визит к нему утром…

– Какой сегодня день? Сколько я тут?

Марк нахмурился, усмехнулся и отвел взгляд.

– Ты куда-то торопишься? – кажется, это прозвучало зло. Я продолжала смотреть на мужа, ожидая ответа. – Ты здесь третий день. Из тебя вытащили две пули. Одна прошла навылет. Болгарина арестовали за попытку убийства, хотя он утверждает, что это была самооборона. Вчера выпустили под залог, – проговорил Марк медленно, будто смакуя собственную горчинку в голосе.

– Он бельгиец, – поправила я.