— Ты бы не поняла тогда, — прошептал незнакомец и повернулся к девушке. Та его даже не услышала.

— Это меня так напугало, что я не могла ничего сказать, просто смотрела, как он приближается. Такое красивое, как мне казалось прежде, лицо перечеркнула ужасная ухмылка, он расстегивал рубашку, и я видела, как по его торсу пробежались серебристые линии и сложились в непонятный причудливый узор. Я не могла ни кричать, ни двигаться, ни дышать. Страх стал просто всеобъемлющим. Мне казалось, что пережить это мгновенье я просто не смогу, не хватит сил. Однако, хватило, — девушка горько улыбнулась, — он сказал, что сделает меня равной себе, спросил, нравится ли мне узор на его теле. Честно говоря, я совсем не понимала тогда, что происходит, может быть, я даже ответила, а, возможно, просто молчала, но он понял мое молчание по-своему. Из голенища сапога он достал нож. Рукоятка была совсем простой, лишь с небольшим серебристым знаком. Но само лезвие… Оно так блеснуло в свете свечей, что тогда я сразу поняла — мне осталось совсем немного. Эта мысль принесла мне удивительное спокойствие, не знаю, что на меня нашло, но так и есть. Еще я запомнила, как изменилось его выражение лица, и тогда он сказал нечто странное, — девушка наморщила лоб, вспоминая сказанное слово в слово, — я не ошибся в выборе, ты станешь достойнейшей Эридат.

Сидящий напротив незнакомец приблизился к девушке и опустился на колени прямо перед ней.

— Не продолжай, я догадываюсь, что произошло дальше. Позволишь?

Она в ответ просто кивнула. Этот рассказ забрал все ее силы.

Он взял ее за руку и поднял широкий рукав рубашки. От плеча и вниз до локтя тянулись белесые шрамы. Мужчина провел по страшному узору кончиками пальцев, и от этого прикосновения девушка вздрогнула и сразу же отдернула руку.

— Прости.

— Ничего… Просто… — ей хотелось сказать неприятно, но она не ощущала этого на самом деле.

— Еще и на другой руке? — тихо спросил незнакомец.

— Да, — прошептала девушка, — и на груди…

Мужчина закрыл лицо ладонями и, сгорбившись, так же продолжал стоять перед ней на коленях.

— Они сразу заживали, но все же было ужасно больно…

Мужчина вдруг вскинул голову.

— Это ведь еще не все?

— Нет, — вздохнула девушка, — дальше произошло самое страшное.

Она рассказала ему все: омерзение от прикосновений к ее окровавленным рукам, напряжение, когда тот мужчина стал разрывать на ней платье, равнодушие, когда он исступленно целовал ее замерзшее тело, удивление, когда в комнату зашла ее сестра и ужас, когда его внимание переключилось на нее. Бри отчаянно кричала и толкала его, кусала его руки и постоянно звала на помощь. Спустя несколько минут мужчине это надоело, и он ленивым движением свернул ей шею.

— Тогда я побежала, не знаю, почему я так хотела жить, но тогда мною владела лишь одна мысль — спрятаться… В подсобке отец когда-то в шутку придумал хитрый лаз в стене. Как он открывался знали все в семье, кроме работников и слуг. Все слилось в мешанину действий, но когда я очнулась и стала вновь мыслить осознанно, то поняла, что я как раз-таки там. Стены лаза были оббиты особыми пластинами из сплава, изобретенного отцом. Я не слышала ничего, ни единого звука. По ощущениям я пробыла там около трех дней. Больше не смогла. Выбралась, чтобы попить воды. Не передать, как трудно мне было сделать этот шаг, но так хотелось жить и может быть найти хоть кого-нибудь. Однако, мои надежды не увенчались успехом. Я обнаружила только обгоревший до основания дом и обуглившиеся фигуры. Смутно помню, как выбралась из развалин, вроде бы, шла к соседям, но меня прогнали. Просто закрыли двери перед носом. Долго стучалась к дальней родственнице, но она даже не вышла. В тот день я впервые украла. Тогда я поняла, что ниже падать мне уже некуда.

— В случившемся нет твоей вины, поверь, — сказал мужчина и погладил ее по голове. Его руки были удивительно теплыми и ласковыми. Наверное, впервые она осознанно не отшатнулась от прикосновения, а просто закрыла глаза, наслаждаясь мимолетным человеческим теплом.

— Я так не думаю. Моя улыбка тогда на рынке и, чего уж скрывать, восхищение в глазах, наверняка, поощрили его на подобные действия. Вся моя семья, мои родители и сестры, младшей было только 5 лет… Боги! Как мне с этим жить?

— Ты уже живешь. Разве этого мало?