Она жалела, что позволила уговорить себя.
У Эллинор, по ее словам, был выходной, поэтому она могла остаться подольше — и Май-Бритт в очередной раз испытала раздражение от ее доброты. Здесь должна быть какая-то причина. У Эллинор должна быть какая-то задняя мысль, иначе она не стала бы всем этим заниматься.
Было без четверти одиннадцать, оставалось всего четверть часа. Пятнадцать невыносимых минут — и пытка начнется.
Май-Бритт ходила по квартире, игнорируя боль в коленях. К тому же сидеть было еще больнее.
— Откуда вы знаете этого врача?
Эллинор сидела по-турецки на диване.
— Я ее не знаю, это знакомая моей мамы. Они познакомились на курсах несколько недель назад.
Эллинор встала, подошла к окну и посмотрела на противоположное крыло дома.
— Помните, я рассказывала вам об автокатастрофе? Май-Бритт собралась ответить, но не успела, потому что в этот момент раздался звонок в дверь. Два коротких сигнала, которые означали, что передышка окончена.
Эллинор посмотрела на нее и сделала несколько шагов, которые их разделяли.
— Все будет хорошо, Май-Бритт. Я побуду у вас пока.
И она протянула руку, намереваясь накрыть ею руку Май-Бритт. Но, чтобы избежать этого, Май-Бритт торопливо отступила назад. Их взгляды на мгновение пересеклись, после чего Эллинор скрылась в прихожей.
Май-Бритт услышала, как открывается дверь. Слышала их голоса, но ее мозг отказывался понимать значение произносимых в прихожей слов. Отказывался признавать, что возможности уйти у нее нет. Комок в горле разрастался, она не хочет. Не хочет! Не хочет снимать с себя одежду и выставлять собственное тело на обозрение чужого человека.
С нее хватит того, что она пережила раньше.
И вот они обе уже в гостиной. Эллинор и врач, которая милостиво согласилась прийти к ней домой. Май-Бритт узнала ее мгновенно. Эту женщину она видела на детской площадке с ребенком, который остался без отца. Это была женщина, которая с бесконечным упорством раскачивала качели. Теперь она стоит у нее в гостиной, улыбается и протягивает ей руку.
— Здравствуйте, Май-Бритт, меня зовут Моника Лундваль.
Май-Бритт смотрела на протянутую руку и растерянно пыталась проглотить ком в горле, который душил ее все сильнее и сильнее, но у нее не получалось. Она почувствовала слезы на щеках и острое желание исчезнуть. Провалиться сквозь землю.
— Май-Бритт?
Ее назвали по имени. Исчезнуть она не могла. Ее окружили в ее же собственной квартире.
— Май-Бритт, вы можете пойти в спальню, а я подожду здесь.