Дверь перед ним открылась самостоятельно, и только тогда Аманда заметила искажение воздуха рядом с ногами странника. Искажение едва слышно прошипело что-то явно оскорбительное.
Через десять минут в отсек заглянул Филипп Удов. Аманда приветливо ему кивнула.
— Командир, что произошло? Почему нам запрещено приближаться к страннику?
— Разговор свернул не туда, — Аманда щелкнула пальцами и над столом повисла объёмная голограмма. — Я задаю пробный вопрос и… видишь как меняется мозговая деятельность? Боевой режим?
— Нет, — немедленно отозвался Филипп. Он изучил показания сканеров. — Нет, скорее режим повышенной готовности. Видишь, нет стимулирования мышц, но усилилась работа лобных долей. Я не уверен, что ты разговаривала с мальчиком, в итоге. Какая-то гипнообработка? Специальный режим работы нейросети?
— Простейшие инструменты, усиливающие внимательность, могут служить прекрасным подспорьем в бою, да, — Аманда жестом убрала голограмму. — Сенсоры не видят его биомеханоида. Вообще. Даже массдетекторы.
Филипп задумчиво прикрыл глаза. Ему не требовалось подражать этой части человеческого поведения, но бессознательные элементы в мозге брали своё.
— Хотите?..
— Нет, никакого обострения. Он не поленился накатать жалобу капитану, значит как только мы выйдем в реальный космос, о ситуации узнает Орден. Какой-то канал связи у них точно есть, не удивлюсь, если у него и квантовый передатчик имеется, — Аманда закусила губу. — Мы впервые пообщались с паломником из внутреннего круга на контролируемой территории. И что? Узнали о его опасности. Открытие века! Где отчёт о состоянии Нуньес?
— Ремонтируют её. Повреждена субдермальная броня. Он очень сильный, на уровне наших собственных бойцов.
— На голой биологии, Фил. А мне предлагают довольствоваться прогрессом в уже известных направлениях… у всех наших компаний нет и близко столь эффективных технологий маскировки! — Аманда покачала головой.
Ей очень хотелось вырвать из странника всё, чем тот владел. Узнать его тайны. Узнать тайны Ордена. Большинство паломников не имели никакого значения — обычные люди, которым дали цель, обозначили Путь. А редкие алмазы, порой вырывавшиеся из Садов, сами могли вырвать тайну из кого угодно.
Поэтому насилие не её выбор. Аманда позволила своей страсти взять над собой верх, и это закрыло перспективое направление работы. Возможно ли ещё наладить контакт со странниками? Она сомневалась.
— Барти, ты можешь как-то аккуратнее своими ковырялками работать? Это, в конце концов, нежное оборудование! — Тадеуш подался вперёд в ложементе, наблюдая как несколько дронов ворошат нутро подбитого корвета.
Первый погиб бесславно и мгновенно, но второй ещё пытался сбежать. Естественно, безуспешно. Детский сад с постреляшками и хлопушками не успел себя исчерпать до момента выхода абордажных капсул на курсы перехвата. Тадеуш умел и любил загонять жертву в ловушку. Выстрел там, ракета здесь, и вроде бы верный манёвр превращается в несусветную глупость, которая заканчивается поражением.
Наибольшее удовольствие Тадеуш находил в обмане ожиданий. Его дроны атаковали и отступали, защитникам удавалось отразить атаки, а затем им приходилось покидать позиции. Самое главное в этом театре кукол не перегнуть палку: надежда с отравленный клинком, спрятанным в рукаве, должна преобразиться в отчаяние в один миг, чтобы нанести сокрушительный удар в спину. В сердце! Поэтому пока игра в войну разворачивалась в коридорах корвета, несколько маленьких лазутчиков захватили власть над информационными системами.
Уже потом капитан строил из себя крепкий орешек, словно не знал, что в итоге ломаются все. Тадеуш и не торопился: баржа-мародёр ушла в неконтролируемый прыжок, коэффициент затухания известен, вектор известен, «Гедонист» движется значительно быстрее. Иными словами — у него имелся запас времени на поговорить и поиграть.
— Барти, если ты не сможешь извлечь транспондер, ты пожалеешь, что на свет появился.
— Угрозы не способствуют более качественной работе машин, — безразлично откликнулся дроид.
— Зато угрозы тебе помогают меньше нервничать мне!