Строение заурбековского отряда напоминало строение средневекового города. Средневековый город строился во времена беспрерывных войн всех против всех. Отряд Заурбека собирался и организовывался в период гражданской войны, которая почти не отличается от «войны всех против всех». Середину средневекового города составляет твердыня, именуемая Кремлем или Градом. Ядро заурбековского отряда составляли специально отобранные им всадники.

В самом начале таких всадников было десятка два-три на всю сотню отряда. К середине сентября из имевшихся в строю трехсот пятидесяти кабардинцев Заурбек отобрал сто, и эти сто и были его Кремлем. Опираясь на сотню отборнейших, он управлял остальными двумя сотнями. Опираясь на триста пятьдесят отборных, он предпринял очищение Кабарды от коммунистов.

Да не смутят никого эти малые цифры! Вспомним: ведь Гарибальди начинал дело с «тысячью гарибальдийцев». А Италия во много и много раз превосходит своими размерами не только Кабарду, но и всю область, к которой принадлежит Кабарда. И еще вспомним: когда-то был только один фашист – Бенито Муссолини. Сколько их теперь?.. И наконец, – да будет нам стыдно! – ведь на всю полуторамиллионную Коммунистическую партию, которая управляет сейчас одною шестою частью земной суши – Россией, насчитывается не больше двух тысяч «настоящих» «старых» коммунистов. Tеx коммунистов, которые вступили в партию до первой русской революции! Таким образом, важно не «сколько», а «кто». Важно не количество, но качество…

Была ночь. На всех въездах в селение, где находился отряд Заурбека, стояли заставы. Кони спали, опустив голову, и время от времени моргали темными, не видными в темноте глазами. Кое-кто из всадников курил, пряча огонек свернутой папиросы в широкий рукав черкески. Издалека донесся топот. Кабардинцы прислушались. Это, несомненно, ехал один человек. Вот показался силуэт – миниатюрный всадник на высоком коне. Посадка обличала в нем горца.

– Это Заурбек! – сказал Измаил [85], начальник заставы, сощурив глаза до последней степени, напряженно вглядываясь в темноту.

Заурбеку случалось выезжать ночью по неотложным делам, на совещание начальников, и в таких случаях он непременно проверял ночные заставы, возвращаясь в отряд. Измаил вышел вперед. Он уже собирался подать команду, когда предполагаемый Заурбек подъехал совсем близко, и перед Измаилом вырос очень знакомый всадник, которого, однако, он не узнавал.

– Здесь стоит Кабардинский отряд Заурбека? – спросил прибывший.

Что-то, независимое от воли, чего нельзя вызвать нарочно, но что приходит само по себе, внезапно осенило Измаила: он узнал голос прежде, чем мог сообразить:

– Кебляга, полковник Юрий, – вскричал он радостно, – милости просим, пожалуйста, извините, что не сразу узнал!

Полковник Юрий – это был действительно он – протянул руку Измаилу. Всадники, бывшие в заставе, сгруппировались вокруг них, как это всегда бывает на фронте, при появлении нового человека. Однако полковник Юрий спешил повидать Заурбека. Расспросив о дороге, он толкнул уставшего коня пяткой в бок и на рысях поехал дальше. Уже в десяти шагах он снова сделался похожим на Заурбека, и это сходство несколько удовлетворило всадников, ожидавших «xaбар»[86] и не получивших его. За неимением более занимательной темы, кабардинцы разговорились о сходстве фигур Заурбека и полковника Юрия. А полковник Юрий уже стучался в дверь, за которой находился Заурбек.

– Кто там? – крикнул Заурбек. – Войдите!

Полковник Юрий вошел и остановился на пороге. Свет лампы упал на его лицо, покрытое загаром и пылью. Светлые глаза казались еще светлее и казалось, что из глаз его сверкали два меча, только что отбитые кузнецом. Лишь одну перемену нашел Заурбек в полковнике Юрии: он не носил уже усов, напоминавших зубные щетки. Как видно, пребывание среди англичан не прошло бесследно.

Заурбек приподнялся, одновременно поднялись и брови. Он не знал, как встречать полковника Юрия: встречать ли его, как человека, последняя встреча с которым была обидна для обоих, или же отнестись к нему, как к другу, пришедшему с протянутой рукой.

– Заурбек, – сказал Юрий, – в Перми я услышал о восстании на Северном Кавказе, я поспешил сюда. Я ехал через Мoздoк и там узнал, что существует Кабардинский отряд. Примете ли вы меня к себе?..

…Когда поссорившиеся псы возобновляют дружбу, они лижут друг друга, и зрелище это приятно взору. Когда две женщины перестают «дуться» и от взаимных несправедливостей переходят неожиданно к поцелуям, объятиям и слезам – это может тронуть сердце человеческое, и человеческое сердце испытает при этом благодарное и нежное волнение. Но когда суровые воины признают, что ошибались друг в друге; и признают, что они лучше, чем они думали один о другом; когда они встречаются взглядами и взгляды эти прямы и открыты; когда они обмениваются твердыми и уважительными рукопожатиями – тогда появляется нечто, заставляющее стать мужественнее и достойнее, и выпрямить стан.

Не отвечая словами, Заурбек подошел к полковнику Юрию, крепко сжал его руки и потряс ими.

– Как можно сомневаться? Кто же откажется принять лучшего воина из всех, которые когда-либо сидели на коне?.. Вы, – говорил Заурбек, обращаясь к полковнику Юрию, – вы прибыли как раз вовремя! Завтра мы даем встречный бой. Это будет первый бой кабардинцев с кабардинцами, и притом на Кабардинской земле. Вот какова обстановка…

И Заурбек рассказал Юрию о первых стычках отряда, рассказал о том, как устроен отряд, в каких боях он участвовал. Заурбек признался, что он до сих пор медлил перенести действия отряда на Кабардинскую землю потому, что не хотел брать на себя ответственность за начало братоубийственной войны. Но теперь – вчера – стало известным, что организованные коммунистами отряды красных кабардинцев подтянулись к одному из соседних селений. Прибывшие оттуда перебежчики удостоверяют, что коммунисты решили завтра окружить заурбековский отряд превосходящими силами и уничтожить его…

– Тайной, – продолжал Заурбек, – я называю то, что знает один человек. Строжайшим секретом то, что знают два человека. Если же то, о чем надо молчать, знают три человека, то это значит, что знают все… До этой минуты я никому не говорил, что завтра мы даем бой. Поэтому я уверен, что об этом никто не знает. Теперь я попрошу вас, дорогой полковник, проверить мои предположения на завтра. Вот перед нами карта. Вот здесь находимся мы. Здесь, здесь и здесь, – Заурбек показал карандашом, где именно, – сосредоточен противник. Совершенно ясно, что коммунисты начнут с того, что постараются отрезать пути нашего сообщения с казаками. Но они не догадываются, что я выведу отряд на их сторону реки и таким образом сам оборву эти линии. Я это сделаю для того, чтобы, во-первых, спутать их предположения. Во-вторых, чтобы дать понять моим людям, что отступления не будет. Мы должны победить. Если этот бой окончится неудачей, можно подавать в отставку: второй раз проделать всю историю отряда не удастся. Такую игру не переигрывают…

Наступило утро. Белые вершины гор стояли близко друг к другу – как будто это были снежные щиты неведомых богатырей, соединенные краями. Можно было подумать, что снежные щиты выставлены для защиты от неприятеля. И действительно, это было так: снежные щиты заслоняли долину реки Малки от солнца. Но разве есть во всей Вселенной сила, равная солнцу? Кто посмеет сказать: «Я победил солнце!». Никто. Потому что солнце – предвечный и единственный повелитель мира.