В характере Заурбека было – сначала сделать, потом сказать. Опыт его жизни научил его, что при всяком деле надо рассчитывать прежде всего на самого себя. До последней минуты он ни с кем не поделился своими планами. Даже тогда, когда он выехал за границу города и уже – казалось бы, ведь жребий был брошен – нечего было таиться, все-таки на вопрос случайного встречного: «Куда едешь, Заурбек?» – «Еду в гости, к Хабыжу…» – он отвечал.

После убийства комиссара Сатова коммунисты решили, что имеется отличный предлог развить и усилить свою деятельность. Не проходило дня, чтобы кого-либо не арестовали. Часть арестованных отправлялась «в центр», но кто знал, куда действительно направлялась она? В народе начались волнения. Заурбек приступил к сборам…

Он сидел в своей комнате, с запертыми дверями, шил патронташ и писал стихотворение. Конструкцию патронташа изобрел он сам. Это было сложное сооружение, в три яруса. Верхний шел от плеча к плечу, средний вдоль груди, нижний – над поясом. Одновременно с иглой и шилом он работал пером. Впрочем, нет, не пером, а карандашом: он терпеть не мог пользоваться чернилами. Заурбек писал стихотворение под заглавием «Сон». Оригинал этого стихотворения никогда не будет найден: Заурбек его уничтожил. Он написал, выучил написанное наизусть, а бумагу сжег. Нелюбовь к бумаге – признак величия души. Тем, кто впоследствии желал иметь это стихотворение, Заурбек охотно его говорил, но записывать не позволял: «Если в словах моих есть смысл, – говорил он, – этот смысл задержится в твоей голове. А если нет, значит, мое стихотворение не годится».

Вот неточная запись стихотворения «Сон»: