– Как мне обращаться к вам? Ваше высочество?
Он улыбнулся.
– А как бы вы обратились ко мне в Праге?
– Товарищ, – пожав плечами, ответила я.
Он расхохотался, и мы с ним прекрасно общались после этого.
Гогенлоэ был врачом, а его жена, кажется, библиотекарем, и они вели довольно обычную жизнь, пока им не пришлось переехать в замок, унаследованный вместе с титулом. Мне не показалось, что они очень богаты, в замке было страшно холодно, и князь разжег огонь во многих каминах. Держась запросто, он познакомил меня с семьей. Я даже помогла ему вымыть детей.
За обедом он посадил меня слева от себя, и мы болтали без остановки. Он заметил номер на моей руке и спросил о нем. Гогенлоэ не скрывал, что знает многое о лагерях, и выражался совершенно открыто. Многие немцы ужасались и говорили, что ничего не знали. За обедом среди гостей была принцесса Андре Греческая и Датская, пожилая мать принца Филиппа, глухая и полуслепая, но и она вела себя очень дружелюбно и показала мне кукольный дом, с которым играла, точно ребенок.
После концерта в главном зале меня окружили люди, благодаря и прося автограф. Один человек пробился ко мне и вручил шкатулку, завернутую в бумагу.
– Это принесет вам удачу, – сказал он таинственно. – Примите как подарок немца, испытывающего огромный стыд за все случившееся.
Я не успела сообразить, что ответить, и просто поблагодарила его. Он затерялся в толпе.
Придя вечером в отведенную мне комнату, я открыла шкатулку и нашла в ней тяжелое золотое кольцо с печаткой, на которой выгравирован дворянский герб. Я сразу подумала, что не могу принять такой подарок, и поспешила в вестибюль – найти этого мужчину, но никто не знал, кто он и где он. Несколько лет это оставалось загадкой, пока Виктор не показал мне статью, в которой говорилось, что отец принца, Готфрид, служил в немецкой армии во время войны и отправлен в отставку за то, что участвовал в заговоре 1944 года, целью которого было убить Гитлера.
Я подумала, что, возможно, это молодой князь послал незнакомца подарить мне перстень. Тогда я стала носить его и действительно считать талисманом на удачу.
Похоже, талисман помог: вскоре я познакомилась со скрипачом Йозефом Суком, человеком на два года моложе меня, с примечательной музыкальной родословной. Он приходился правнуком композитору Антонину Дворжаку и внуком любимому ученику Дворжака, композитору Йозефу Суку. К нему и ко мне обратились люди с чешского телевидения, попросив поучаствовать в передаче, посвященной молодым многообещающим музыкантам. На телевидении меня, к моему удивлению, одели в бальное платье и отвезли к замку, где под углом на склоне, ведущем к реке, был установлен клавесин, и попросили нас обоих сыграть. Мы страшно смеялись над этим, и между нами вскоре возникли дружеские отношения.
Потом мы вместе играли Баха, и сразу произошло какое-то алхимическое слияние. Нам даже не требовались репетиции. Выходило так хорошо, что у меня появилась мысль постоянно работать с Йозефом и еще с одним флейтистом. Но флейтист отказался, так как был уже солистом Чешской филармонии. В итоге мы с Суком решили создать камерный дуэт, и начались наше тридцатилетнее партнерство и совместные гастроли по всему миру.
Йозеф – потрясающий напарник, мы с ним полностью понимали друг друга. Он был галантным, светским человеком с отличным чувством юмора. Его исключили из Академии в пятидесятые, когда он отказался от принудительного рытья окопов, боясь повредить руки. Его наказали, отправив на двухлетнюю военную службу в качестве скрипача. Мы принадлежали к разным слоям общества, но быстро полюбили друг друга, как в свою очередь и Виктор и жена Йозефа – Маренка. Так мы сблизились все вчетвером. Виктор написал концерт для Йозефа и сонату для нас двоих. Он никогда не ревновал меня к Йозефу, понимая, что нас связывает некое мистическое родство.
В тот же год, когда я познакомилась с Йозефом Суком, меня опять пригласили в Великобританию, в роскошную усадьбу человека по имени Робин Бэгот, большого поклонника барочной музыки и особенно клавесина. Он смоделировал и изготовил несколько принадлежавших ему клавесинов и сам играл на них. Его дом, Левенс Холл, находился в Озерном краю. Робин еще мальчиком унаследовал это поместье и немало времени потратил на его реконструкцию и перестройки. Он и его семья тепло встретили меня, а мое выступление прошло с замечательным успехом.
Среди ночи я была разбужена маленькой черной собакой, радостно бегавшей вокруг кровати. Сонная, я лишь подивилась тому, как она проникла сюда, ведь дверь своей гостевой комнаты я заперла, и опять заснула.
Спустившись к завтраку наутро я увидела членов семьи Бэгот в окружении множества собак. «А где черная?» – поинтересовалась я, ничего не подозревая, и все замолкли и уставились на меня.
– Вы ее видели? – спросил Робин.
– Да, – засмеялась я, – она резвилась у меня в комнате.