Анархист возле меня сопит.

— Якубсон? Что Якубсон? — раздается сверху бас — и к нам свешиваются тяжелые арестантские коты, ноги в суровых казенных портках и над ними длинное лицо с красивыми прядями темных волос. Это студент, лишенный всех прав. Он спускается вниз, стараясь не задеть сидящих.

Девушка, с рыжими волосами, та, которая помогала нам будить анархиста, вскакивает, точно провинившись.

— Петя, ты не спишь?

Она его жена и идет за ним в Сибирь на вечное поселение.

— Петя, да ты бы поспал еще, ведь иначе твое место другим надо! — тревожится она.

— Я Николая Якубсона знаю. Так что с ним? — спрашивает он.

— Да ложись ты. Ты знаешь Германа, а не Николая, то совсем другой. Не брат даже.

— И Николая знаю, ну вот ты будешь спорить.

— Он казнен! — отвечает мужчина из угла.

— Ах да! — студент спохватывается и проводит рукой по волосам. — Я его знал.

— Да где ты его знал! — не унимается девушка. — Николай работал в военной организации... Ты только о нем слышал.

— Ах, Герман — Германом, а Николай — Николаем. Если я говорю, значит, я знаю, о чем говорю! — раздражается тот.

— Нет, ты не знаешь. Ты все напутал.

Спорят еще долго, мелко, придирчиво. Наконец бросают. Жена вытаскивает подушку.

— Ты бы еще поспал, Петя! — говорит она устало и смотрит ему в глаза. Он молчит и вдруг покорно сдается. Лезет наверх. Одежда мешает ему. Жена подсовывает ему подушку с вышитыми семейными вензелями, и сама, поправляя растрепанные волосы, устраивается рядом со мной и дремлет.

“Вы отдали все, что могли,

За жизнь его, честь и свободу.

Прощайте же, братья...” — напевает по-прежнему Левушка наверху.

Поезд гудит. Но все не спят и ждут чего-то с раскрытыми глазами...