Силья
В августе исполнился год с того дня, как в Пикскилле произошли массовые беспорядки. Читая посвященные этому событию статьи в газетах, Силья вспоминала о Дэвиде. Как бы все сложилось, не окажись он тогда поблизости? Ей не хотелось даже думать об этом.
С того вечера Силья больше ни разу не видела Дэвида, хотя частенько ловила себя на мысли, что повсюду высматривает его – на железнодорожной станции, в магазинах по выходным, на концертах и представлениях у Руби в школе. Силья прокручивала в голове возможные сценарии их встречи и представляла, как ловит на себе его взгляд на запруженной людьми железнодорожной платформе или на улице.
Силья понимала, что подобная встреча маловероятна, ведь она не знала ни его адреса, ни фамилии – вообще ничего о нем не знала – и все же продолжала мечтать.
В октябре Силья перешла на новую должность – управляющей рестораном в отеле «Ратерфорд», расположенном в центре Манхэттена. Хозяин отеля долго ее обхаживал, и когда его прежний управляющий вышел на пенсию, сразу позвонил и пригласил на собеседование.
Новая должность была более престижной и высокооплачиваемой, но и работать приходилось больше. Теперь Силья редко видела дочь, но та понимала, что мать делает то, что должна. Руби выросла покладистой девочкой. Точно такой же была в ее возрасте и сама Силья.
Примерно в это же время Генри поступил на заочные курсы по криминалистике, по окончании которых он мог бы стать частным детективом, причем работать, как гласила реклама, «по несколько часов в свое свободное время». Эта фраза заставила Силью мрачно улыбнуться. Чего-чего, а свободного времени у ее мужа было хоть отбавляй.
Задания присылали по почте. Курс, рассчитанный на год, состоял из шестидесяти восьми заданий, но Генри потребовалось гораздо больше времени. Он выполнял каждое задание по несколько раз, дабы убедиться, что все сделано идеально. «К чему вообще учиться, если проявляешь в деле небрежность?» – говорил он.
Силья вздыхала, но не спорила, а на вопросы коллег о роде занятий ее мужа отвечала весьма расплывчато и старалась как можно быстрее сменить тему.
Через два месяца снова приехал Пол, и братья опять или возились с техникой, или бездельничали – словом, вели себя скорее как пенсионеры, а не как молодые мужчины в полном расцвете сил. Счастливая Руби повсюду ходила за ними, а Силья задерживалась на работе, стараясь как можно меньше времени проводить дома.
Когда же ей начало казаться, что Пол злоупотребляет гостеприимством, он вдруг заявил, что остается в Стоункилле, но не у них.
– Я… э-э… мне кое-кто предложил крышу над головой, – запинаясь, пояснил он.
Оказалось, что Пол закрутил роман с директором местной средней школы – разведенной дамой тридцати с небольшим лет, с которой познакомился в свой прошлый визит. Сблизившись на почве общих интересов, они продолжали общаться и после отъезда Пола.
Возлюбленную Пола звали миссис Хоук, и эта фамилия приводила Силью в недоумение. Если уж ей досталась такая фамилия от мужа, то почему после развода она не вернула себе девичью? Силья поступила бы именно так.[18]
Невысокая коренастая миссис Хоук обладала весьма заурядной внешностью, и Силья никак не могла взять в толк, что такого необычного увидел в ней Пол. Она не раз встречала директора в городе и знала, что та живет в коттедже на окраине, ездит на темно-зеленом «студебекере», выпущенном до войны, а еще у нее есть золотистый ретривер. Силья видела, как миссис Хоук разгуливала с ним по городу.
Вечером накануне Дня матери Глассы пригласили Пола и миссис Хоук на ужин.
– Прошу вас, зовите меня Кристина, – обратилась директор к Силье, когда Пол представил свою даму.
Силья вскинула брови, но ничего не сказала.
Чуть раньше она попросила мужа приготовить что-нибудь изысканное: например, курицу в вине или камбалу по-французски – с жареными грибами и каперсами. Генри прекрасно справлялся с подобными блюдами, но на этот раз настоял на простом угощении. Ужинали на заднем дворе. Генри установил гриль и приготовил на нем гамбургеры, которые подал с картофельным салатом и печеными овощами. Силья недовольно нахмурилась, но возражать не стала. Вместо этого откупорила бутылку лучшего каберне, наполнила бокалы и поставила их на ржавый металлический стол, который шатался на неровных плитах, несмотря на все попытки Генри придать ему устойчивость.