Жанна была в сиреневом длинном платье с открытой спиной и, когда, взяв у него букет, она повернулась к официанту, который о чем-то ее спрашивал, у Миши перехватило дыхание от вида этой нежной, с родинками, спины.

В это время внесли огромную корзину с такими же белыми розами, но только в Мишином букете было семь роз, а в этой корзине их насчитывалось штук сто.

Гости заохали, окружили Жанну, кто-то взял у нее из рук Мишины розы, чтобы не мешали демонстрировать корзину всем гостям.

Миша нахмурился, и отошел в сторону, мучаясь тем, что все гости заметили, как на фоне этой грандиозной корзины жалко выглядел его букет, теперь благополучно заброшенный на рояль, что стоял у самого входа. На этот рояль гости складывали свои подарки.

— И от кого же это, Жанночка? — спросила дородная тетка в синем велюровом платье с огромными красными бусами на монументальной шее.

— Сейчас узнаем, — смеясь, сказала Жанна. Открыла конверт, вложенный в корзину, прочла негромко:

— Дорогой имениннице от С. Я. Зандера.

«От Зандера! От Зандера!» — заговорили в зале.

— А что же он сам? Не будет? — озабоченно спросила толстуха в синем.

— Нет, — сказала Жанна, — он сейчас в отъезде.

— Ну что ж, друзья! — она улыбнулась, и раскинула руки, словно обнимая всех, — давайте начнем! Пока все с пылу, жару!

Гости оживились, начали рассаживаться.

Мише сел рядом с Решетниковом в самом конце зала. Иногда поглядывал на Жанну, которая все время смеялась и была совсем на себя не похожа.

Ее приглашали танцевать, она танцевала, и Миша все время отводил глаза, стараясь не смотреть, как чужие мужские руки обнимают ее обнаженную спину.

За все это время она ни разу не взглянула на Мишу.

Решетников после того как подчистую съел все, что находилось в пределах досягаемости, стал грузиться шампанским.

— А вы, господин журналист, почему не танцуете? — икнув, спросил он Плетнева.

— Не с кем, — ответил Миша, — всех красивых женщин расхватали.