Вода была теплая и совершенно прозрачная, из-за чего создавалось мнение, что озеро не глубокое. Но озеро было глубоким.

Когда вода дошла мне до пояса, я (естественно без предупреждения) отпустил руки. Стефания одним махом ушла под воду. И когда, найдя, наконец, дно под ногами и поднявшись, она устремила на меня свой гневный взгляд, я уже почти умирал от смеха. Это же надо, как она смешно барахталась!

Стефания сжала кулаки, желая видимо ударить меня, но не сделала этого. Она сделала то, что для каждого нормального мужчины во стократ хуже пощечины или удара. Девушка опустила руки и двинулась к берегу, пытаясь сдержать накатившие слезы. Я видел, как задрожали её поникшие плечи.

И как они это делают! Теперь я чувствовал себя беспредельно виноватым. Даже не зная, как извиниться, я бросился к ней.

– Прости, прости меня, – кричал я, схватив ее за плечи. По обращенному ко мне бледному лицу текли крупные слезы. – Я – дурак, я – балбес! Я… Я – не знаю кто. Только прости меня. Я не хотел, честно, не хотел тебя обидеть.

Она слушала, но от моих слов становилось только хуже. Теперь Стефания рыдала. Не зная, что и делать, я прижал ее к себе и не отпускал, пока рыдание ее само собой не утихло. Так мы и стояли, прижавшись друг к другу, по колено в воде.

В низине, в которой лежало озеро, ветра не было. Солнце еще стояло довольно высоко, и поэтому было тепло. Но я чувствовал, как в моих объятиях мокрая после купания девушка дрожит уже не от рыданий.

– Стефания, – тихо позвал я. – Ты замерзла. Давай выйдем на берег. Я разведу костер…

– Нет, – нерешительно оборвала меня девушка.

С удивлением посмотрел на нее.

– Научи меня, – она неуверенно замолчала.

– Чему тебя научить?

– Научи меня плавать.

Вот это я понимаю. Моя бесстрашная спутница снова со мной. Когда мы заходили глубже в озеро я не без удовольствия заметил, что страх в ее глазах почти исчез. Теперь она держала себя в руках. Стефания оказалась способной ученицей. Она быстро схватывала. Конечно, воде она еще не доверяла, но держаться на ней научилась очень быстро. Несколько раз я предлагал ей вылезти на берег и погреться, но девушка не хотела прервать занятий ни на минуту. Мне бы ее рвение, я был бы уже президентом. Где-то через час после начала обучения мы доплыли почти до середины озера. Уже через два часа мы переплыли озеро туда и обратно. Мы смеялись и брызгались водой. Я готов поклясться на чем угодно, что я никогда не был счастлив так, как в эти минуты. Я гордился своей ученицей. Теперь она плыла без страха даже тогда, когда меня не было рядом. Гордиться я мог и собой. Я ведь держался превосходно. Даже почти не пялился на выпуклости Стефании, которые мокрая ткань платья очень соблазнительно обтягивала. Я сказал «почти».

На берег мы вышли, только когда уже почти стемнело. Обессиленная Стефания опустилась землю. Я бросил ей свою рубашку.

– Надень. А я пока схожу за хворостом.

Когда я вернулся, девушка уже сидела в рубашке, накинув на плечи плащ. Мокрое платье висело на молоденькой липе. Перед девушкой лежали небольшая тыква и (о ужас!) весьма приличного размера копченая куриная нога.

– Я подумала, что после встречи с банником ты не откажешься от чего-нибудь мясного, – словно извиняясь, пробормотала девушка.

Не откажусь? Да, это было именно то, о чем я сейчас мечтал! Если бы не связка хвороста в руках, я бы ее расцеловал. Не курицу, конечно, а Стефанию. На скорую руку мы развели костер. Стало значительно теплее. Я подогрел на костре курицу. Стефания же готовила себе тыкву. Как она может это есть?

– Почему ты боялась воды? – спросил я, когда слегка насытился.