– Почему?!

Симеон Данилович долго молчал, явно раздумывая, говорить мне что-то, до чего он успел докопаться до знакомства со мной, или не говорить.

– Симеон Данилович! – воскликнула тогда я. – Что… не так с этими потомками? Чего я должна остерегаться?

– Мошенников.

– Мошенников много. Вы про каких говорите?

Синеглазов вздохнул.

– Ты про КГБ слышала, Даша? Ты его, конечно, не застала в силу своей молодости…

– Вы меня совсем дурой считаете?

– Не считаю. Но считаю тебе доверчивой и немного наивной.

– Я не очень-то доверчивая. Меня жизнь била с детства. Меня еще ребенком пытались обмануть. Я в пять лет поняла, что никому нельзя верить!

Синеглазов рассмеялся.

– А мне ты веришь?

– Верю.

– Зря.

– Почему зря?! Вы не можете с меня… ничего поиметь. Ни в каком плане – ни в материальном, ни в…

Я поняла, что оскорблю Синеглазова, если скажу или намекну, что он в силу возраста не может интересоваться мной как женщиной. Ему уже не надо никого тащить в постель, чтобы удовлетворить определенные мужские желания.

Синеглазов опять долго смеялся, но объяснил мне, почему я должна быть осторожна.

К детям, воспитанным Аполлинарией Антоновной Пастуховой, проявлял интерес КГБ. Причем проявлял еще в далекие советские времена, когда Симеон Данилович был молодым человеком и не то что меня, а моей матери и Людмилы, родившей Дошу от программиста Андрея, еще не было на свете.

– А почему? – не поняла я. – Из-за уехавших за границу?

Насколько я поняла из дневника Аполлинарии Антоновны, в Англию еще до революции 1917 года уехала ее подруга Анна, вместе с которой они учились в Смольном институте, с сыном Петенькой Разуваевым – биологическим сыном Анны, воспитанным Аполлинарией Антоновной. Петенька, конечно, был Пастуховым по документам – муж Аполлинарии Антоновны так и не узнал, что это не его настоящий сын, как и брат Аполлинарии – что это не его племянник. Письма приходили только вначале, и Аполлинария Антоновна так и не узнала, как в Англии сложилась судьба Анны и Петеньки.