Мишины глаза округлились. Побелевшие губы чуть шевельнулись:

– Что ты такое говоришь?

Димон взглянул на друга неожиданно сурово и прямо. И так же строго и несколько отчуждённо, будто разговаривая с посторонним, промолвил:

– Говорю как есть… Разве ты не видишь, не понимаешь, к чему дело идёт? Мы на очереди, это очевидно!

Миша растерянно, хлопая, как кукла, длинными ресницами, смотрел на товарища.

– Что очевидно? – пролепетал он.

Димон не ответил. Лишь скривился и махнул рукой. И вновь устремил взгляд на мутные, неопрятные окна старухиной квартиры.

Миша автоматически обратил взор в том же направлении. На его лице по-прежнему были написаны замешательство и смятение. Оно слегка подёргивалось и морщилось, как будто он собирался заплакать. Но, вероятно почувствовав, что это и в самом деле может случиться, он закусил губу и, покосившись на приятеля, глухо, с придыханием произнёс:

– Кто же она такая?

Димон помолчал. А затем, не отрывая глаз от окон, передёрнул плечами и небрежно, сквозь зубы бросил:

– Ведьма!

Миша опять поморщился и испустил тяжёлый вздох. И хотел ещё что-то сказать, но, увидев приближавшегося верхом Макса, промолчал.

Макс, подъехав к друзьям, лихо соскочил наземь и, заметив безлошадного Мишу, чуть насупился.

– О, а чё ты за тачкой не сходил? За чем дело стало?

– Щас схожу, – проворчал Миша и побрёл к своему сараю.

Оставшись с Димоном, Макс немедленно принялся высказывать соображения о последних событиях, возникшие у него за те несколько минут, что он был в отлучке.

– Н-да-а, ну и дела у нас тут творятся! – протянул он, крутя головой и в восхищении закатывая глаза. – Такого ещё не бывало: чтоб три трупа за раз!.. Не, ну тех двоих, конечно, давно уже приголубили. Но нашли-то только сейчас, почти одновременно со сторожем. Так что, получается, в один день сразу трое. Как-то так… Интересно вот ещё, кто же это укокошил Верку и её мужика? – после короткого перерыва задался он вопросом и, видя, что напарник не спешит высказываться, да и, похоже, вообще не слушает его, выдвинул свою версию, показавшуюся ему наиболее правдоподобной: – Я так думаю, дружки её бывшие. Собутыльники, что буянили тут столько лет. Решили отомстить ей за то, что лишила их ни с того ни с сего такой малины, променяла корешей на какую-то бабку. А среди них ведь и урки были. Я ведь помню, какие рыла сюда ныряли! Явные уголовники. Для таких грохнуть кого-нибудь как два пальца обоссать. Вот они Веруню с её благоверным и прихлопнули. Уж не знаю, заманили их убийцы в тот бастион и уже там бошки им размозжили, или же убили в другом месте и только тела там спрятали. Да это, в общем, и не главное. Важен сам факт: налицо двойное убийство. Причём зверское…

Макс опять сделал паузу и, будто задумавшись, прижмурил глаза и приложил палец ко лбу. После чего хмыкнул и продолжил свои рассуждения:

– Хотя, если разобраться, не такое уж и зверское. Ну подумаешь, каменюкой по черепу огрели. Тут много ума не надо. Такое сплошь да рядом случается. Обычное дело… А вот сторожа реально круто замочили! Эксклюзивненько. С выдумкой. Подошли к делу креативно. Выдрать позвоночник, да ещё у такого бугая, – это, знаешь ли, не абы что. Это высокий класс! Тут явно профессионалы работали. Мастера, можно сказать, художники своего дела. Прям как в настоящем ужастике. А на работу профи всегда приятно смотреть. В любом деле…

– Ты смотри, не кончи от восторга, – с тонкой усмешкой промолвил Димон, невольно отрешившись от своих сумрачных дум и прислушавшись к пылким речам приятеля.