- Поистине ваши источники достоверны. Завтра - десятый, базарный, день. Кочевники ежедневно загибают палец, и когда пальцы на обеих руках кончаются, это означает…
- Понял, спасибо. Я и без грязных пальцев умею считать до десяти. Мы с друзьями-музыкантами хотим побывать на рынке. Это возможно?
- Достаточно лишь намека, о великий Джим Стальная Крыса.
- Вот я и намекаю. Может кто-нибудь завтра показать нам дорогу?
- Будет несравненно удобнее на огненных колесницах…
- Будет, не спорю. Но удобнее - не значит лучше. Пешая прогулка - чем не удовольствие?
- Пусть будет пешая прогулка, коли таково ваше желание. Мы предоставим эскорт. А теперь, джентльмены, позвольте напомнить, что наступил обеденный час. В вашу честь устраивается банкет. Не соблаговолите ли последовать за мной?
- Веди, дружище! Ты поразишься нашей прожорливости - если, конечно, нам не подсунут треклятые полпеттоны.
Шагая за ним по пятам, я обнаружил, что мои пальцы решили жить по-своему! Вероятнее всего, их вынудило к своеволию мое растревоженное подсознание. Они пробежались по клавиатуре компьютера, и передо мной вспыхнула цифра 19. А рядом - пульсирующая 11.
Еще одиннадцать дней. Будет совсем неплохо, если завтрашний базар что-нибудь даст.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
- Эге, а денек-то чудный намечается! - Каждое слово вонзалось в череп, точно ржавая арбалетная стрела. Мало мне растущей пульсирующей головной боли! Я кое-как открыл один глаз, и по нему садистски резануло ярким светом. Сил хватило лишь на то, чтобы распялить в оскале рот. Наш златотканый нянь носился по комнате, раздвигал шторы, подбирал разбросанную одежду, - в общем, был настолько невыносим, насколько это возможно в предрассветный час. Лишь услыхав щелчок наружной двери, я сполз с кровати, выключил пыточные лампы, на четвереньках подобрался к рюкзаку, что покоился у стены. С третьей вялой попытки удалось открыть его и достать пилюлю отрезвина. Я слопал ее всухомятку, уселся и замер, ожидая, когда целительная химия растечется по разбитому телу.
- Что подмешали в зеленое пиво? - прохрипел Флойд и зашелся в кашле. Слушая, как он стонет между приступами, и глядя, как дергается его свесившаяся с кровати голова, я почувствовал себя лучше. Достал еще одну пилюлю и враскачку подошел к его смертному одру.
- А… ну-ка… проглоти… поможет.
- А ничего вечеринка, - благодушно изрек Стинго. Его сцепленные руки уютно покоились на солидном возвышении живота.
- Я сейчас умру, - просипел Флойд, забирая пилюлю слабыми пальцами, - и целый век буду мучительно гореть в аду. Плюс один день.
- Что, бодунчик? - сладеньким тоном осведомился Стинго. - Что ж, на то есть серьезная причина. Я о длительности здешних ночей. Вечеринки тянутся целую вечность. А может, мне просто так показалось с непривычки. Закусили, вздремнули. Проснулись, выпили, закусили. Хорошо, коли меру знаешь, а ну как нет? Мне-то пиво дрянью показалось, я к нему почти не притронулся. Но мясные блюда! Огромные, с овощами, отменной подливкой, вдобавок тут обожают хлеб и красный соус, да еще…
Он не договорил. Шатаясь и стеная, Флойд поднялся на ноги и вышел из комнаты.
- Ты жесток! - Я почмокал сухими губами. Стало чуточку легче.
- При чем тут жестокость? Я правду говорю, вот и все. Прежде всего - дело. А запои, похмелье и кислородное голодание лучше отложить до победной пирушки.