— Собираешься?

— Нет, — сказал я и спрятал от него крючки.

— Эгоист! — сказал он.

— Альтруист! — ответил я.

Как вы помните, Костя — человек болезненный, интеллигентный и эрудированный. Эрудицию из него можно выдавливать, как пасту из тюбика. Если сядешь на берегу на его место, он не скажет: «Пошел вон! Я здесь с детства берег застолбил». Он прошипит: «Удались, пожалуйста, не будь аннексионистом». Пьяниц он называет вежливо — дипсоманами, дураков научно — долихоцефалами, а меня, в зависимости от настроения, величает то мешочником, то народником.

С Костей трудно. Я таскаю его на горбу через брод, отмахиваю от него комаров и отпугиваю змей, собираю за него кизяк для костра — он, видите ли, брезглив, — а он иногда расставляет запятые в моих рассказах.

— Собираешься, — повторил Костя и заметил мои новые грузила. — Какая прелесть! Ты сам их отливал? Кудесник, народный умелец! Захвати, пожалуйста, и для меня парочку таких грузил. А заодно возьми на мою долю и удочки — все не выберу время приобрести свои. А куда мы поедем?

Я уже знал: мне предстоит захватить на его долю полог от комаров, накопать за него червей, сбегать на базар за харчами, забежать за ним на рассвете и полчаса будить его. Я также знал, что вместо благодарности он будет всю дорогу ворчать, ныть, что натер ногу, спорить и торговаться из-за каждого лишнего шага и жалеть о том, что я не прихватил на его долю матрац. Словом, для рыбалки это не партнер, а мешок с мухами. Он ползет, как таракан в сметане, и нудит над ухом, как комар.

«Сделай одолжение… Будь любезен… Помоги, пожалуйста… Дай на минуточку!» — вот набор его любезностей. А скажешь ему с народной прямолинейностью: «Хватит побираться! С такой мордой воровать пора!» — обижается. Он к грубости не привык.

— Ну, послал бог попутчика, — сказал я с тоской и попытался отделаться: — Я еду с компанией…

Костя нервно поджал губы и обиделся:

— А я тебе не компания?

— Видишь ли, Костя, это компания спартанцев: мужланы, ходоки, выносливые, как гольды, и грубые, как смерды, и никаких удобств — тебе будет трудно.

Костя сейчас же заверещал:

— Боже, почему я дружу с людьми, начинающими свою родословную не от Сима и Иафета, а именно от второго сына Ноя — от Хама. Решено твердо — я еду с тобой.

— Черт с тобой! Придешь ровно к пяти, я бегать, как лакей, за тобой не буду!

— Ха, он за мной? Сам же и проспишь…

Конечно, он опоздал к катеру на пять минут. За эти пять минут катер удалился на такое расстояние, что Костя и я прыгать не решились. Оставалось только изучать расписание и ожидать следующего рейса.

Но Костя уже отыскал шкипера пристани и доказывал ему, что катер ушел на пять минут раньше. При этом он демонстративно потрясал своей фамильной реликвией — часами фирмы «Мозер».

— Уверяю вас — это хронометр. Лучшая часовая фирма в мире, — бормотал он, — это гарантия точности! А вы отправляете катера по каким-то электрочасам…