Учитывая обвинения Роба, понимаю, что нравственные принципы Бена не так уж незыблемы. Вполне логично заподозрить, что он спал с кем-то из любовниц моего мужа – их вкусы на женщин сходятся. Они даже одинаково выглядят и одеваются.
Снова думаю о следователе Круз. Пока не уверена, что именно я к ней чувствую. При попытке разобраться, что хорошо, а что плохо, мои мысли путаются. Затуманенный стремлением к риску разум все больше уносится от норм повседневной жизни. Бен – вот кто мог бы утешить меня, вернуть в реальность… Я физически и морально страдаю без него.
Нужно еще попить. Стакан пуст. Выбираюсь из спальни и, думая о Бене, бреду по коридору на кухню. Я уверена, что он не воровал наркотик из лаборатории. С другой стороны, я ведь не знала о проблеме с зависимостью, которая повлекла чью-то смерть.
Налив стакан холодной воды, беру три бутылки с собой и, вконец обессиленная, возвращаюсь в спальню.
Да, Бен ненавидел Роба, это становилось яснее с каждым днем наших тайных отношений, особенно после разрыва. Знай Роб обо мне и Бене, он не просто уволил бы его и разрушил карьеру. Роб отплатил бы сполна нам обоим, не только Бену.
Бен не раз выказывал неприязнь к Робу. Я объясняла это простой ревностью. Когда я проводила время у него, он не хотел отпускать меня домой. Умолял остаться на ночь, зная, что при этом наш секрет раскроется.
Бен не убийца. Он и мухи не обидит, однако не исключено, что на Роба это не распространяется. Как же он ненавидел моего мужа! Его бесило, что я оставалась с ним, терпя измены и эмоциональное давление. Бен терпеть не мог то, как Роб обращается с людьми. Ненавидел его самодовольное высокомерие и успешность, хотя работал намного усерднее, чем Роб. Ему не давало покоя, что я предпочла оставаться с мужем, а не ушла к нему. И все же Бен не способен убить, даже чтобы отомстить Робу.
Какая же я дура: до сих пор скучаю по ласке Бена… Только со мной он был мягок и нежен. Меня всегда умиляло, как он в одну минуту распекает кого-то в пух и прах – и тут же поворачивается ко мне и дарит любящую улыбку…
Положив между ног длинную подушку, закрываю глаза и представляю, как провожу пальцами по выпуклому шраму на его твердой обнаженной груди. Двигаюсь по рельефу накачанных мышц и кубиков пресса, вдыхаю исходящий от Бена аромат: смесь легкого одеколона и теплой кожи…
Глаза закрываются, сон приносит желанный покой. Я засыпаю с блаженной улыбкой, представляя, что лежу у него на груди, а он крепко сжимает меня в объятиях и целует в лоб.
Глава 17. Кэссиди
Я снова оказалась в том сне, и мне не терпится увидеть финал. Раскинув руки, я стою в белой ночной рубашке на краю небоскреба. Роб в отчаянии тянется ко мне. Страшная змеиная голова исчезла, он стал собой. Красивые черты искажает мука беспокойства. Он с трудом пытается что-то сказать, но слова не слышны за гулом ветра.
Вновь поворачиваюсь к краю, тянусь к маминому крестику… Увы, его больше нет. Внизу по миниатюрным дорогам снуют крошечные машинки. Вид городской улицы наполняет сердце покоем. Я не боюсь упасть. Закрываю глаза, поднимаю руки в воздух, как приготовившийся к полету птенец. Выдох… Прочь из сердца тревоги и печали… Вдруг Роб, обжигая кожу крепкой хваткой, отбрасывает меня от края – покой, которым я наслаждалась всего секунду назад, безвозвратно потерян.
Муж стоит между мной и выступом здания и все еще что-то говорит; слова по-прежнему тонут в завываниях ветра. Я хочу обнять его, прижать к груди…
Что-то тычет мне в поясницу, не давая подойти к стоящему на краю Робу. Еще тычок, и вот я полностью очнулась от сна, ворочаюсь под сбитым в комок одеялом, уворачиваясь от очередного удара чем-то тупым. Кто-то вновь легонько тычет в спину. Сейчас я узнаю, кто там решил неудачно пошутить!.. Решительно сажусь в кровати и всматриваюсь в стоящий рядом знакомый силуэт.
– Разве ты не знаешь, что уже два часа дня, соня? – хохочет задира.
– Кэссиди?
Хорошо помню тот день, когда сестра ворвалась в мою комнату в нашей общей квартире и начала отчаянно молотить меня кулачками. Она выкрикивала нежным голоском какую-то чепуху, а я силилась полностью очнуться от крепкого сна, который она прервала. Обхватив бледное, мокрое от слез лицо ладонями, я попросила ее успокоиться и объяснить, что случилось. Сестра сказала, что мама и папа умерли. Больше всего жалею о том, что не я открыла дверь полиции. Как бы я хотела, чтобы Кэссиди не жила со мной, тогда я подготовила бы ее к новости о потере родителей…
– Вот, приехала в город, зашла поздороваться, – весело сообщает сестра, звеня детским голоском, и плюхается на кровать рядом со мной, так что я скатываюсь в ее сторону.
– Неужели уже два часа? – Я недоверчиво смотрю сквозь щели занавесок на положение солнца за окном.