Удаляю.

В голове пустота. Пролежав несколько часов без движения, все-таки иду в ванную.

На прием душа нет сил. Собираю волосы в пучок и слегка подкрашиваю лицо, не пытаясь скрыть темные круги под глазами и запавшие щеки. Достаю из шкафа любимое платье от «Валентино», которое купила много лет назад для воскресных походов в церковь. Скромное, ниже колен, темно-синее платье с длинными рукавами хорошо скрывает оставленные пальцами Роба синяки на запястьях. Вышитый розовыми, голубыми и зелеными стразами круглый отложной воротничок подчеркивает женственность.

Иду в гардеробную Роба и открываю верхний ящик комода, где среди запонок, брелоков и прочих безделушек небрежно лежат пять пачек банкнот. Не глядя на номинал, вытаскиваю из пачки одну купюру и кладу в сумочку вместе с аккуратно сложенной белой кружевной косынкой. Надеваю туфли, захожу на кухню за ключами. На часах половина третьего: как быстро летит время… Не загляни я в телефон, сомневаюсь, что угадала бы, какой сегодня день.

Подъезжаю к окруженному высокими деревьями кирпичному католическому храму с часовней, ставлю машину в отведенном для посетителей церкви месте. В зеркало заднего вида замечаю припаркованную полицейскую машину без опознавательных знаков. Я узнала ее по номерной табличке с вертикальной надписью «XMT», используемой государственными службами. Выхожу из машины, поправляю платье. Наступая на хрустящие листья, приближаюсь к высокому крыльцу костела Святой Марии. Поднявшись по бетонным ступеням, оказываюсь перед высокими резными дверями и тяну за огромную латунную ручку.

Я ходила сюда еще ребенком. Царящий внутри аромат старины напоминает мне о бабушке. Ужасно по ней скучаю. Вспоминаю, как мы с Кэссиди чинно шли – бегать мама строго-настрого запрещала – до нашей любимой скамьи. Словно в детстве, иду к любимому месту: пятая скамья спереди слева. В церкви никого нет, кроме сторожа, который меняет лампочку в закрепленном на толстой колонне светильнике.

Проскальзываю на ту самую скамью, глядя вперед на окруженный цветами алтарь, покрытый белой кружевной дорожкой, и стоящую рядом статую Пресвятой Богородицы. Достаю из сумочки косынку и, развернув, аккуратно, чтобы не испортить прическу, накидываю на голову. Дверь исповедальни закрыта. На стене выше алтаря изображение двух ангелов, они держат пояса с надписью на непонятной мне латыни. Слева от ангелов расположены сохранившиеся старинные витражные окна, на разноцветных кусочках которых рассказана история Христа.

Опершись на твердую спинку деревянной скамьи, откидываю голову назад, закрываю глаза и, размеренно дыша, постепенно расслабляю плечи. Слышно, как открывается дверь исповедальни и разносится эхо чьих-то шагов. Я пришла сюда посидеть в тишине и одиночестве хотя бы несколько минут; не буду смотреть, кто там.

– Миссис Клэр?

Не меняя положения головы, приоткрываю один глаз. Передо мной в сером брючном костюме стоит следователь Круз.

– Здравствуйте, – говорит она с улыбкой.

Открыв глаза, сажусь прямо и, кивнув, отвечаю на приветствие:

– Добрый день.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? Я ненадолго.

Уповая на то, что не слишком заметно, как я раздосадована, расплетаю скрещенные ноги и неохотно пододвигаюсь. Сумочку убираю в другую сторону. Следователь грациозно садится рядом. Длинные черные кудри ниспадают на плечи. Впервые вижу ее с распущенными волосами. Выдыхаю кипящее внутри раздражение и натягиваю на лицо вежливую улыбку.

– Простите, что побеспокоила, – извиняется Круз. – Я была на исповеди, а потом увидела вас.

– Ничего страшного.

– С детства сюда хожу, а запах все тот же, – усмехаясь, говорит она и машет ладонью перед носом.

– А мне нравится: успокаивает.

– Поразительно, как аромат способен пробудить старые воспоминания…