— Согласна, — говорю я. — Пойдем туда. И бутылку захвати.
Мы тайком выбираемся из «Каприза» через задний ход. Этот остров правда такой жуткий по ночам. Тут так тихо, не считая отдаленных звуков разбивающихся о скалы волн. Время от времени раздается странное гортанное карканье, от которого у меня на руках волосы встают дыбом. Наконец до меня доходит, что этот звук издает какая-то птица. Довольно большая, судя по громкости.
Пока мы идем дальше, в луче моего фонаря вырисовываются разрушенные дома. Темные зияющие окна похожи на пустые глазницы, и мне кажется, что оттуда кто-то может наблюдать за нами. Изнутри я тоже слышу разные звуки: шорохи, скрипы и царапанье. Скорее всего, крысы, но и это не слишком обнадеживающая мысль.
Я замечаю, как вокруг нас что-то движется, пока мы идем, — слишком быстро, чтобы разглядеть под слабым светом луны. Нечто пролетает так близко от моего лица, что я чувствую, как оно касается щеки. Я отпрыгиваю назад и поднимаю руку, чтобы отмахнуться. Летучая мышь? Это существо было слишком большим для насекомого.
Когда мы спускаемся в пещеру, на каменной стене появляется темная человеческая фигура. Я чуть не роняю от испуга бутылку, но через секунду осознаю, что это моя собственная тень.
На этом острове очень легко поверить в призраков.
Сейчас. Вечер свадьбы
Четверо друзей жениха организовали поисковый отряд. Они берут аптечку и большие факелы из кронштейнов у входа.
— Ладно, парни, — говорит Феми. — Все готовы?
В их приготовлениях было что-то лихорадочное, какая-то странная энергия, граничащая с неуместным восторгом. Они чувствовали себя, вероятно, разведчиками, готовящимися к заданию, или школьниками, которыми были когда-то, на какой-то полуночной вылазке.
Остальные гости собираются вокруг, молча наблюдая за приготовлениями, чувствуя облегчение, оттого что с них сняли ответственность, и теперь они могут спокойно остаться здесь, где светло и тепло.
Для тех, кто сидит в шатре и смотрит им вслед, они выглядят как средневековые деревенские жители во время охоты на ведьм: зажженные факелы, неукротимый пыл. Из-за ветра и темноты все кажется каким-то сюрреалистичным. И то жуткое, что ждало поисковую группу, приобретает оттенок сказочности. К тому же, трудно понять, чему верить, — можно ли вообще доверять словам истеричной девчонки. Некоторые все еще надеются, что это просто нелепое недоразумение.
Гости молча наблюдают, как маленькая группа марширует через колышущиеся створки входа в шатер и уходит в шумную ночь, в бурю, держа факелы высоко над головой.
За день до этого. Оливия. Подружка невесты
В пещере был прилив, поэтому вода шумит у наших ног, черная, как чернила. Из-за этого кажется, что пространство стало меньше, будто у нас развилась клаустрофобия. Теперь нам с Ханной приходится сидеть ближе друг к другу, наши колени соприкасаются, а свеча, которую мы стащили из гостиной, стоит на камне в стеклянном подсвечнике.
Теперь я понимаю, почему эту пещеру называют шепчущей. Прилив сильно изменил акустику, и теперь наши голоса эхом отскакивают от стен, будто в тени кто-то стоит и повторяет каждое слово. Трудно поверить, что это не так. Я ловлю себя на мысли, что время от времени оборачиваюсь, желая убедиться, что мы действительно здесь одни.
В мягком свете свечи мне почти не видно Ханну. Но я слышу ее дыхание и парфюм.
Мы передаем друг другу бутылку водки. Я и так немного пьяна после обеда. Я не смогла много съесть, поэтому алкоголь сильно ударил в голову. Но мне нужно напиться сильнее, чтобы рассказать, настолько, чтобы мозг не мог остановить слова. Как иронично, учитывая, что мне так нужно было кому-нибудь об этом рассказать уже наконец, что порой мне казалось, слова польются безо всякого предупреждения. Но теперь, когда у меня появился настоящий шанс, я не могу пошевелить языком.
— Оливия, — первой нарушает тишину Ханна.
Пещера шепотом отвечает: