– Ну и хорошо. – Он еще что-то прикинул про себя и повернулся к маме: – Пошли тогда спать, завтра ведь не встанем.

– Да погоди ты. – Она торопливо зарылась в холодильник. Высунулась оттуда с трагически прикушенной губой: – Им же завтра после школы обедать нечем!

– Ой, мам! Да в диетическую столовую зайдем, делов-то, – сказал я.

Она посмотрела на меня растерянно, потом в глазах ее блеснула хитринка:

– Я, раз такое дело, отпрошусь, пожалуй, на полдня у Митрофановны… Завтраком вас накормлю, обед приготовлю…

– Ох ты и любопытна… – негромко пробормотал я, укоризненно покачивая головой.

Она чуть зарозовелась.

– А ты как думаешь?! – всплеснула она руками. – Ты какую-то девочку ночевать к себе привел, а я на нее и не посмотрю даже?! Да меня Митрофановна сама с работы домой погонит!

– Все с вами понятно, – ухмыльнулся я, – да смотри, бога ради. Только осторожно – не забывай, в каком она сейчас состоянии.

– Конечно, конечно, – заворковала мама, соглашаясь, а потом тихо, как бы про себя, ввернула: – Оберегает прямо как свою…

Я закатил глаза к небу.

– Крепись. – Папа, проходя, потрепал меня по плечу. – Это только начало.

– Страшно подумать о конце… – пробормотал я ему в спину.

– Э, – резко остановился он, разворачиваясь, – а вот с этим не торопись.

На это я смог только беззвучно разевать рот, словно окунь, только что снятый с крючка.

Папа понял по-своему:

– Да… Надо бы с тобой это проговорить наконец…

– О тычинках и пестиках? – вопросил я голосом, полным безнадежности. – Надеюсь, не прямо сейчас?

– Что, уже не актуально? – Папа задумчиво почесал под бородой. – Ты, главное, не торопись выбирать.

Где-то за моей спиной замерла мама – я не слышал оттуда даже легкого дыхания.