Я стараюсь не смотреть на нее, пока остальные жители города уходят, потому что мы не должны вызывать подозрений. Однако сделанного не воротишь. В какой-то момент мне придется бросить работу священника и признаться ей в любви, но сейчас мне не нужно об этом думать.

Как только мы остаемся одни, я подхожу к ней.

— Ты была непослушной, не так ли, маленькая лань? — спрашиваю я, ненавидя, что, когда я проснулся утром, она уже ушла.

Она прикусывает губу.

— Что ты…

Я прижимаю ее к себе и обхватываю пальцами ее горло. — Не играй со мной в невежду. Ты сбежала, почему?

— Мне нужно было сделать кое-какие дела в коттедже, а сменной одежды не было, поэтому я ушла, когда меня с наименьшей вероятностью увидят.

Она пожевала губу.

— В конце концов, я не могла быть здесь, когда все… — она запнулась.

— Все пришли на воскресную мессу? — уточняю я.

Она кивает.

— Да.

Я провожу рукой по волосам.

— Все так хреново, да? — спрашиваю я, садясь на скамью. — Нам нужно решить, что делать дальше.

Мэдисон встает передо мной с дьявольским взглядом в глазах, а затем усаживается на меня.

— Я могу предложить несколько вариантов, отец.

— Черт, — я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что мы одни. — Любой может войти.

— Разве это не делает все более захватывающим?

— Какая теперь разница? Я все равно попаду в ад, — бормочу я, притягивая ее губы к своим и глубоко целуя.

Она стонет мне в рот, когда мой язык наталкивается на ее.